Ответом на эти слова был суровый холодный взгляд. Не сказав ни слова, принц пришпорил лошадь и поскакал к замку.

Не выдержав, я пробормотала сквозь зубы ругательства. Этот человек не способен измениться! Во время недавнего разговора у меня появилось странное ощущение, что я перенеслась лет на тринадцать в прошлое и снова выслушиваю менторские наставления отца. Только на этот раз вместо меня стоит Жанно. Опять то же отсутствие ласки, нежности, любви. Хотя, вполне возможно – и этого я не могла отрицать, – мальчикам нужна частица и такого сурового, холодного воспитания.

Я не стала садиться в седло и дошла до замка пешком. Меня снова охватила ярость: кто только мог сотворить такое кощунство с прекрасным замком? Кому так мешали старые слуги и дети, что нужно было лишить их жилища?

– Матерь Божья, пресвятая и пречистая!

Я узнала этот возглас Маргариты. Она бежала мне навстречу – грузная, располневшая, в старой юбке и шали, наброшенной на плечи, в большом сером чепце, прикрывавшем седые волосы. Ее лицо… Господи Иисусе, это милое, доброе, румяное лицо!

Теперь уже я оказалась на месте Жанно, а Маргарита – на месте матери. Я была всего лишь маленькой девочкой, вернувшейся домой и нуждающейся в поддержке. Маргарита всегда мне поможет. Слезы хлынули у меня из глаз, заструились по щекам, как горох, когда я, дрожа и всхлипывая, упала в объятия Маргариты.

Объятия такие теплые, радушные и надежные.

Обед длился долго. Мне казалось, что мы захватили с собой вполне достаточное количество еды, но теперь я поняла, что колбас, копченостей, сушеной рыбы, шоколада и вина явно не хватает. Да и как могло хватить, ведь все обитатели Сент-Элуа уже давно питались брюквой, салатом, бобами и картофелем, хотя отнюдь не были вегетарианцами.

Я успокоилась только тогда, когда Жанно и Шарло заявили, что больше не в состоянии съесть ни крошки, но не могла удержаться от искушения налить им по стаканчику вина, разбавленного водой. Я знала, так они лучше уснут. Они казались мне такими истощенными, что нуждались, по моему мнению, только в двух вещах – еде и сне.

Я пока еще не очень расспрашивала, погрузившись в радостную атмосферу встречи и зная, что впереди у меня – целая ночь, в течение которой Маргарита расскажет мне обо всем. О том, что тут дела плохи, я и так знала. Достаточно было посчитать, кто остался в Сент-Элуа из той когорты слуг, что жили здесь раньше, – только старая Жильда, Маргарита и Жак, полуразбитый ревматизмом. Юная Франсина Котро давно уже улизнула из замка с каким-то ухажером. Даже Паулино я не видела среди присутствующих, хотя на его верность рассчитывала больше всего.

Я уложила мальчиков спать на втором этаже, в библиотеке, где был заранее растоплен камин, и сидела рядом с ними до тех пор, пока они не устали слушать мои сказки и не заснули. Тусклый огонек свечи падал на лица детей. Они были поразительно похожи – любой бы решил, что они родные братья. Шарло был такой же худой, как и мой сын, и, несмотря на свои девять лет, ростом не очень-то перещеголял Жанно. Ему необходимо лучше питаться. И, судя по возрасту, следует отправить его в коллеж. Только о каком коллеже может идти речь во время Революции?

– Что за девицу вы сюда привезли, мадам? – прошипела Маргарита, едва мы с ней уединились в укромном уголке башни.

– Мьетта очень мне помогла. Она неплохая девушка, поверь.

– Верю, верю! У мадемуазель Валери лицо было как у святой. А у этой рожа воистину плутовская.

– Оставим это, пожалуйста, – сказала я умоляюще. – Я не могу ее сейчас прогнать, правда, не могу.

Маргарита явно была слегка обижена, словно бы появление Мьетты уменьшало значение ее роли в нашей семье. Она смотрела на меня с укоризной, и я, не выдержав, рассмеялась.

– Успокойся! Ты по-прежнему на первом месте, Маргарита. Я даже уверена, что эта девушка не задержится надолго. Такой уж у нее характер; она любит приключения.

– Было бы хорошо, если бы она убралась.

– Она уберется. Скажи-ка лучше, что здесь все-таки произошло?

Я наконец-то задала вопрос, который мучил меня больше всего. Из рассказов Жанно мало что можно было понять.

– Кто сжег Сент-Элуа? Кто напал на вас?

– Синие, – отрезала Маргарита, побагровев. – Синие, будь они прокляты! И все это случилось из-за Франсины! Вот уж мерзкая девка!

– Франсина? Но что же она могла натворить?

– А ничего, – насмешливо сказала она. – Франсина привела сюда человек десять из леса, и мы, как самые последние болваны, дали им приют. Вы же знаете, милочка, что отец этой самой Франсины – сам Жан Шуан. Вот они и нагрянули к нам в дом. А утром явились республиканцы; их было человек тридцать, целый отряд.

– Когда это произошло?

Маргарита решительно смахнула слезы с ресниц.

– В феврале. Так вот, эти самые шуаны затеяли стрельбу. Синие их, конечно, быстро одолели и ворвались в замок. Одному Богу известно, как нам удалось вывести детей через черный ход. Замок пылал целую ночь, и нам еще повезло, что потом начался дождь. Он-то и погасил пожар…

– Паулино был еще здесь? – спросила я. Она махнула рукой.

– Где там! Паулино еще год назад уехал в Нант. Знаете, сейчас наступило равенство, и на службе уже не смотрят, какая у тебя кожа.