своей стороны, чтобы простимулировать, мы завтра же поручим оформить документы на восстановленных вами людей. Но не более пяти человек на первый случай. По списку, составленному и подписанному лично вами.

- Спасибо... - пробормотал Землянин. На такое и во сне рассчитывать нельзя было! Немного, конечно, но ведь это лишь первые ласточки, а уж там... - Большое спасибо!

- Значит, договорились, - подвел итоги тов. Домкратьев.

- У вас есть вопросы, товарищ Землянин? - спросил Б.Ф.

- Нет-нет... То есть да, один вопрос: кого же надо будет восстановить?

- Разве есть неясность? - удивился Б.Ф.Строганов. - Товарища Сталина, конечно!

- Иосифа Виссарионовича, кого же еще! - поддержал товарищ Демокра... Домкратьев, то есть, простите.

Землянин даже не успел осмыслить услышанное, и тем более - продолжить разговор. Потому что неизвестно откуда возникший товарищ уже вежливо взял его под локоток и вел к выходу, а там к лифту, а внизу - к подъезду и на улицу, где ждала машина. Нет, не персональный лимузин, а всего лишь дежурная 'волга', но тоже очень хорошая, с телефоном и другими причиндалами.

- Куда везти? - спросил водитель.

Землянин механически назвал адрес. Он еще не успел прийти в себя.

17

Дома он оказался, когда Сеня уже успела уйти. Хорошо, наверное, что так. Потому что был он не в себе.

А Сеня с мамой Землянина наговорилась вдосталь и поэтому припозднилась. Когда она вышла во двор, было уже совсем темно. А жили Землянины в одном из таких московских дворов, что еще сохранились от доисторической эпохи. Чтобы попасть в такой двор, надо прежде миновать два других, проходных, в этот час пустынных и, как правило, очень плохо освещенных, а то и вовсе темных.

Сеня, однако же, смело канула во мглу. А из соседнего подъезда как раз в это время вышел капитан Тригорьев. Он заходил там к одному человеку, побеседовать для профилактики. Вышел - и увидел, как в темноте удаляется светлая фигурка. Зрительная память у Тригорьева была прекрасной и подсказала ему, что девушка со спины напоминает Сеню. Он ведь впервые встретил ее тоже в темноте - и вот, запомнилось.

Тригорьев постоял, доставая сигарету и прикуривая: курить в чужих квартирах он себе, как правило, не позволял. Пламя спички слегка ослепило его, а когда он снова посмотрел, то ему почудилось, что в соседнем дворе, куда уже прошла девушка, произошло какое-то движение, а именно: к ее светлой фигурке с разных сторон подскочили три тени и началась какая-то возня.

Тригорьеву не нравилось, когда насиловали женщин. А тут как раз можно было предположить такое. И капитан, не раздумывая, кинулся на помощь. Стартовая скорость у него была хорошей, мощный такой рывок. Тригорьев всегда поддерживал себя в хорошей форме.

Но как ни спешил он - только считанные секунды заняла пробежка, опоздал.

Когда он подбежал, только тихие стоны доносились снизу, с асфальта.

Тригорьев вынул фонарик и посветил.

Три парня валялись на земле в очень неудобных позах. Один из них постанывал, другой молчал, отключившись. Третий, менее других пострадавший, открыл глаза и, таращась на свет, медленно приподнялся и сел.

- Во гля! - сказал он. - Во дает!

- Так-так, - сказал Тригорьев. - Узнаю красавца. Что же вы так, Петя, сплоховали? Хотели повеселиться, а тут - вон как вас!

- Да мы ничего, - глубоко обиженным голосом сказал Петя. - Хотели, это, в кино пригласить, боле ничего, гля буду...

- Не выражайся, - остановил его Тригорьев.

- А я что, я разве не так сказал? - удивился Петя. - Я говорю, мы по-хорошему, хотели в кино пригласить. А дальше - я и не знаю, как и что. Вырубили меня. Ну, девки у нас пошли... - Он перевел взгляд на лежавшего ближе. - Шурка, эй... Оживай, киря... Начальник пришел... Ну что, начальник: забирать будешь? Так мы же ничего не сделали!

- Ну да, - сказал Тригорьев. - Вы потерпевшие.

- А что? - сказал Петя. - Мы и есть потерпевшие. Ты вот эту девку найди, и с нее спрашивай. А мы при чем?

- Ладно, - сказал Тригорьев, усмехнувшись. - Домой своим ходом доберетесь? Или машину прислать?

- Чем вашу машину, так мы лучше раком доползем, - сообщил Петя. Только помоги в сторону оттащить, пока очнутся, а то мы на самом ходу. И не пили ведь... - это он пробормотал уже скорее про себя.

'Да, - подумал Тригорьев, когда, оказав помощь и убедившись, что жизни пострадавших опасность не угрожает к серьезных повреждений их здоровью тоже не причинено. - Профессионально сделано. Очень даже. Так оперативник бы мог. ОМОНовец. Десантник. Или...

М-да, - думал он, идя по переулку. - Или...'

Машина с Земляниным проскользнула мимо него, но участковый его не заметил: машина была типа 'малый членовоз' и к его компетенции, в общем, не относилась.

Землянин же, войдя в квартиру, застал мать в одиночестве, занятую вытиранием чайной посуды, вымытой еще вдвоем с Сеней. Он даже не поинтересовался, как поговорили. Сел в комнате за стол, подпер голову кулаками и стал то ли думать, то ли переживать - кто знает.

В свои мысли была погружена и мама. Она думала о том, как начать разговор, который - она понимала - будет нелегким. И чисто механически спросила:

- Чай пить будешь?

На что Землянин столь же механически ответил:

- Буду, буду.

- Сейчас подогрею.

Сказав это, она продолжала расставлять посуду, сын же ее все так же сидел за столом.

Мама нашла, наконец, как ей показалось, самый удобный подход к щекотливому разговору.

- Ну как, - спросила она, налив наконец сыну стакан чаю, - удалось тебе поговорить о нашей судьбе?

Зная своего сына, она не сомневалась, что не удалось. И когда он признает это, самое время будет предложить ему подсказанный умницей Сеней вариант.

- Удалось, - ответил он все тем же отрешенным тоном.

- Правда? - удивилась она. - И что? Отказали, конечно?

- Все в порядке, - ответил он нехотя.

- Не может быть, Вадик! - воскликнула она, искренне удивленная. - Что, согласились выдать документы? И когда же?

- Может быть, и завтра. Вот составлю список...

- Вадим, но это же чудесно! Победа! Виктория! Счастье! Но тебя, кажется, не радует, что твоя мать снова ощутит себя человеком?

- Радует, - тускло ответил сын.

- В таком случае, я отказываюсь понять...

- Мама, - сказал он. - Ты когда-нибудь была проституткой?

- Ну, знаешь ли! - сказала мама возмущенно и гневно. - Я считаю, что ты должен немедленно извиниться!

- Да, конечно. Прости. И все же. Я знаю, что не была. Но скажи: есть ли в мире что-то, что могло бы толкнуть тебя на панель? Есть ли плата, за которую ты согласилась бы...

Она поняла, что сын спрашивает всерьез и что это важно.

- Знаешь, легче всего было бы сказать 'нет'... Но если чистосердечно... Когда ты был маленьким, да и не только тогда... если бы нужно было лечь с кем-то, чтобы спасти тебя от голодной смерти или отдаться за, допустим, лекарство, которым можно было бы вылечить тебя и которого никак иначе не достать, то я бы... честное слово...

Землянин встал и поцеловал ее.