далее. Это поможет определить, как давно стреляли из этого пистолета.

— Она всегда держала его в порядке, — ответил Куинси. — И вчера из него не стреляли. Можно судить по запаху.

Спектор пожал плечами. Лаборатория делала то, что должна была, — с этим спорить не приходилось.

— В заключение скажу, что у нас огромное количество материала. К сожалению, в основном все это второстепенные улики. Место преступления — обочина, где, видимо, была похищена жертва, — превратилось в болото. Конечно, мы можем отправить экспертов в лес на поиски Дуги Джонса, но, я думаю, они скажут вам то же самое. При таких погодных условиях следы не сохранятся. Это факт.

Кинкейд мрачно кивнул. Из отчета детектива они не узнали ничего нового. У них так и не появилось подозреваемых, а до следующего выхода на связь осталось тринадцать часов. Похоже, что результаты прибывают слишком поздно, чтобы иметь какую-то пользу. Вся эта информация пригодится потом, когда дело будет передано в суд. Кинкейду и его людям останется лишь решить, за что будут судить преступника: за похищение или убийство?

Сержант обернулся к Маку, который должен был рассказать, удалось ли получить сумму, необходимую для выкупа, когда дверь конференц-зала распахнулась. В комнату, стряхивая с зонтика воду, влетела возбужденная Элан Гроув.

— Простите за опоздание, — переводя дух, объявила она, — у меня новости.

Кинкейд вопросительно взглянул на молодого детектива:

— Слушаем вас.

Едва дождавшись позволения, Элан бросила мокрый зонтик на стул и начала снимать дождевик.

— Мне удалось восстановить последние действия Лорейн Коннер. Судя по всему, она не посещала никаких баров — полагаю, это плюс. Зато я обнаружила кое-что еще: вчера в три часа Лорейн была у врача.

Элан пристально посмотрела на Куинси. Кимберли тоже. Он медленно покачал головой: судя по всему, ничего не знал о том, что произошло.

— И это был не первый ее визит. Разумеется, врач не хотел об этом говорить — конфиденциальность и все такое. Но когда я сказала, что Рэйни исчезла, он очень испугался. Как выяснилось, три месяца назад он прописал Рэйни лекарство. Целью сегодняшнего визита было отрегулировать дозировку. Это препарат успокаивающего действия…

— О нет, — прошептал Куинси.

— А именно — паксил, — бодро сообщила Гроув. — Вы слышали о нем?

— Господи!..

— Вот именно. По словам врача, с этих таблеток нельзя соскочить сразу — дозу надо снижать постепенно. До вчерашнего дня Рэйни принимала шестьдесят два миллиграмма в день — это максимум. По словам врача, ей необходимо придерживаться этой дозы, иначе последствия могут быть просто ужасными — головокружение, головная боль, тошнота, потеря ориентации, гипоманиакальное состояние. Некоторые, как мне объяснили, просто не держатся на ногах — они чувствуют себя так, словно через их мозг пропускают электрический ток. Ничего хорошего.

Кимберли снова взглянула на отца. Куинси по-прежнему качал головой — он был поражен, захвачен врасплох. Рэйни нашла еще один способ причинить боль своему мужу. Она искала помощи — и не обратилась к нему.

— У меня есть список предметов, обнаруженных в сумочке жертвы, — сказала Гроув. — И среди них не оказалось никаких медицинских препаратов. Тогда я подумала: может быть, жертва не хотела, чтобы кто-то знал, что она принимает антидепрессанты? Люди очень щепетильны в таких вещах, вы же понимаете. Я подумала: должно быть какое-нибудь место, куда бы она могла прятать эти таблетки — так, чтобы они всегда находились под рукой и чтобы при этом никто ничего не заподозрил. И я их нашла. Они лежали в пузырьке из-под витаминов, который Рэйни носила в сумочке.

В голосе Элан Гроув зазвучало торжество.

— Я их пересчитала. Число таблеток соответствовало предписаниям врача. Я сделала вывод, что жертва приняла лекарство вчера утром, но больше этого не делала. А значит…

— Мы обязаны ее найти, — коротко сказал Куинси.

— Да. Или, судя по всему, она сойдет с ума.

Вторник, 19.38

Она не могла заснуть. И не заснула бы. Точнее, не должна была засыпать.

Рэйни вынуждала себя бодрствовать и не терять бдительности, прислушивалась к журчанию воды, стекавшей по стенам подвала, крепко прижимала к себе маленькое тельце Дуги и чувствовала запах плесени. От холода все ее израненное тело сотрясала дрожь, зубы стучали. Неудобства поддерживали ее в состоянии боевой готовности. По крайней мере Рэйни, затерянная в абсолютном мраке, хоть что-то чувствовала.

Она хотела поднять Дуги с пола, но со связанными руками не могла взвалить бесчувственное тело мальчика на верстак. Рэйни изо всех сил старалась втащить его на ступеньку. Острый угол врезался ей в бок, кровообращение в некоторых частях тела почти полностью отсутствовало. Она принялась методично переставлять ноги — сначала правую, потом левую, — затем стала топать. Движение согревало, тепло внушало надежду. Она продолжала двигаться.

Рэйни однажды расследовала случай, когда молоденькую девушку оставили в бункере под землей, и потому знала, что человек может умереть, если температура в помещении не превышает двенадцати градусов. Для этого нужны лишь промокшая одежда и постоянный холод.

Рэйни и Дуги оба промокли до костей, а температура в подвале казалась значительно ниже двенадцати градусов.

Забавно, но в последние четыре месяца Рэйни постоянно боролась с неподвластными ей мыслями. Засыпала и видела кошмары, а пробуждалась с ощущением смутной тревоги, которая зачастую оказывалась страшнее снов.

Рэйни понимала, что гибнет. Из относительно благополучной замужней женщины с хорошей работой она превратилась в несчастное, беспокойное существо, настоящий комок нервов. Она не могла сосредоточиться, не могла спать, потеряла надежду, стала такой раздражительной, что это пугало ее саму.

Каждый раз, когда Рэйни вспоминала об Астории, о предсмертном ужасе Авроры Джонсон, она буквально сходила с ума от гнева, чувствовала, как ярость клокочет в ее мозгу и не может вырваться наружу. Даже когда они собрали всю информацию, даже когда другие детективы сказали: «Да ведь мы знаем этого типа!» — ничего не изменилось. У главного подозреваемого было железное алиби. В квартире оказались его отпечатки? Ничего удивительного, ведь он техник и обслуживает весь дом. Его ботинки были в крови? Ну разумеется, он же первым обнаружил тела.

Куинси разработал стратегию допроса. Но двадцатилетний редковолосый парень, не сумевший даже окончить школу, в течение четырех часов пожимал плечами и твердил: «Я ничего об этом не знаю».

На том оно и закончилось. Они работали, собирали информацию, докапывались до мелочей, но Аврора Джонсон, как выяснилось, напрасно звала на помощь.

Считается, что профессионалы умеют избавляться от подобных ощущений и могут прийти в себя, выбросить все из головы. Куинси, казалось, это удавалось. «Рано или поздно мы возьмем этого парня», — утешал он ее, но это значило — будет убита еще одна мать, подвергнется страданиям еще одна девочка.

Рэйни не находила в себе сил это принять. Ночь за ночью ей снилась залитая кровью квартира. Иногда она даже подумывала о том, чтобы самостоятельно навестить этого техника. Она знала, как работает судебная машина. Как и всякий сотрудник правоохранительных органов, Рэйни проводила