— Тогда она могла повстречать кого угодно, в том числе и со стороны, — закончила Кимберли.
— Вот именно. Конечно, Рэйни любила кататься на машине, особенно когда была расстроена. Может быть, она никуда конкретно не поехала. В таком случае…
— Мы снова вернулись к тому, что это мог быть кто угодно. — Кимберли встала и потянулась. — Но буду откровенна, Люк: я не думаю, что это случайное похищение.
Люк нахмурился, тоже поднялся и с любопытством взглянул на нее:
— Когда Шелли позвонила, я подумал… Она сказала, что записка была написана до того, как произошло похищение. Что преступник заранее планировал похитить женщину — еще до того, как ему попалась Рэйни.
— Так все вначале и выглядело. Но с тех пор кое-что изменилось. Эн-Эс похитил еще одного человека…
— Кого?
— Дуги Джонса.
— Дуги Джонса?
— Скажи, разве посторонний человек мог бы проследить эту связь? Вместе с письмом Эн-Эс оставил нечто очень символическое.
Кимберли заметила, как Люк напрягся — втянул живот, стиснул зубы, словно готовясь к удару. Если он и притворялся, то на редкость умело.
Она сказала:
— Эн-Эс отрезал Рэйни волосы.
— Нет!
Кимберли кивнула.
— Если бы этот тип всего лишь насмотрелся фильмов, он бы, наверное, отрезал ей палец или, может быть, ухо. Отрезать волосы — это слишком мягко. Если не считать того, что…
— Что у Рэйни были самые красивые на свете волосы, — закончил Люк.
— Ее единственная гордость. Видимо, Эн-Эс об этом знал.
— О Господи. — Люк снова сел на край стола. Кофе выплеснулся из кружки и забрызгал ему джинсы. Он, кажется, этого не заметил.
— Значит, вы ищете мужчину — возможно, местного. Человека, который, судя по всему, не прочь быстро заработать…
— Не обязательно. Куинси думает, выкуп — не главное. Похитителю важен не результат, не получение денег, а сам процесс — ощущение власти над Рэйни и полицией.
Люк закрыл глаза, тяжело вздохнул, и Кимберли показалось, что он сразу постарел на много лет.
— Куинси упускает очевидное.
— Очевидное?
— Вы ищете человека, который знает Рэйни. Человека, у которого есть личные счеты с ней и всей полицией Бейкерсвилла.
— Полицией Бейкерсвилла?
— Да. Вы изучаете, что произошло в последнее время в жизни Рэйни, и самое очевидное здесь то, что она снова начала пить. Это отвлекло ваше внимание, вы принялись обыскивать бары и допрашивать подвыпивших незнакомцев. Но каково было еще одно, главное, изменение в ее жизни? Рэйни и Куинси перебрались в Бейкерсвилл. Рэйни вернулась домой — и попала в беду.
Кимберли покачала головой:
— Я пока не могу понять…
— Она никогда не рассказывала тебе, что убила человека? — спокойно спросил Люк.
— Нет…
— Лукас Бенсон пятнадцать лет числился пропавшим без вести. Всего лишь восемь лет назад Рэйни призналась, что, когда ей было шестнадцать, она убила его и закопала труп. Дело было передано в суд, но ее оправдали из-за смягчающих обстоятельств. Лукас изнасиловал Рэйни и убил ее мать, когда та попыталась вмешаться. Естественно, в следующий раз, когда Рэйни увидела, как Лукас бродит возле дома, она выстрелила первой.
— Я слышала эту историю. Ей до сих пор трудно об этом говорить.
— Суть в том, что Рэйни созналась, показала, где зарыла тело, и уехала из города.
— Ты думаешь, теперь, когда она вернулась, Лукас восстал из мертвых?
Он как-то странно посмотрел на нее:
— Не Лукас, конечно. Разве Рэйни тебе не сказала? У Лукаса был сын.
Глава 24
Шелли Аткинс ненавидела кофе. В этом она была не одинока. Утомительные бдения, долгие ночи, ранние подъемы — горький, отвратительный кофе был в таких случаях оптимальным вариантом. Но честное слово, весь мир меняется, когда берешь пакетик травяного чая.
Шелли не могла позволить себе отличаться от остальных. Женщина, облеченная властью, — в мире, где власть в основном принадлежит мужчинам. По крайней мере она некрасива — это и хорошо, и плохо. У нее широкие плечи, мускулистые руки, сильные ноги. Она могла вспахать поле, взбить целую бочку масла и поднять теленка. В здешних краях эти качества очень ценились.
Как бы то ни было, она не создана для брака. А может, не встретила нужного человека. Кто знает? Шелли всю юность провела на ферме, но зрелые годы приберегла для себя.
Она вышла из командного центра и спустилась в холл. В этот час здание уже обезлюдело, двери закрылись для посетителей, сотрудники департамента закончили работу. Шелли направилась в угол, украшенный великолепными оленьими рогами, вытащила из нагрудного кармана пакетик ромашкового чая и опустила в стакан с кипятком. Накрыла стакан крышкой, оторвала от пакетика болтающуюся нитку — никто ничего не заподозрит.
У всех есть свои маленькие секреты, сухо подумала она и вдруг погрустнела: ее секрет как раз ей под стать. Шелли было почти пятьдесят. Иногда она собиралась съездить в Париж и переспать там с каким- нибудь художником — просто чтобы было о чем вспомнить в старости. Может, в Париже ее сочтут экзотичной. Тамошние женщины такие бледные и бесплотные. Конечно, где-нибудь найдется художник, который будет в восторге, если ему представится возможность написать портрет последнего представителя вымирающего племени — типичную американскую фермершу. Она будет позировать ему за плугом. Обнаженной.
По крайней мере ей будет о чем вспомнить во время грядущих бессонных ночей. «Я, Шелли Аткинс, однажды пригубила чашу жизни. Я, Шелли Аткинс, хоть на секунду почувствовала себя красавицей».
— О чем вы думаете?
Голос Куинси раздался словно из ниоткуда.
— Черт подери! — воскликнула Шелли. Она успела отстранить от себя стакан с горячим чаем, так что содержимое, слава Богу, выплеснулось на пол. Сердце у нее заколотилось, ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем руки перестали дрожать.
— Прошу прощения, — сокрушенно сказал Куинси. Теперь он находился в поле ее зрения, и Шелли поняла, что он последовал за ней из конференц-зала. Сейчас он выглядел лучше, чем час назад. Собранный, прямой, на щеках снова появился румянец. Черт возьми, Куинси был откровенно красив — и Шелли одернула себя: сейчас как раз не стоит об этом думать.
Она знала о Куинси больше, чем ему бы хотелось. Шелли была слегка помешана на расследованиях, и когда услышала, что в ее владениях, по слухам, появился настоящий агент ФБР, то разузнала об этом человеке все, что только смогла. Невероятные истории, жуткие преступления. Последние несколько недель она все пыталась набраться смелости и пообщаться с ним. Ей бы хотелось узнать о его работе, навести на разговор о самых сложных случаях. Шелли не знала, с чего начать, чтобы не показаться навязчивой.
