Однако все это не объясняло отсутствия Яруна. Если трахеотомия удалась, он мог очнуться раньше меня. Вытащил трубку и ушел? Только в том случае, если у него в голове помутилось. Что не исключено — парень ведь снял шлем, на протяжении нескольких часов дышал здешним воздухом… Времени больше чем достаточно, чтобы заболеть и впасть в бредовое состояние.

Проклятье! Сколько времени будет он бродить, прежде чем свалится с обрыва в озеро?

Сдерживая желание броситься бежать со всех ног, я подобрала Тугодум и медленно пошла к обрыву. Торопливостью не поможешь Яруну, в особенности если я сама свалюсь в озеро.

Вечерние тени мешали как следует разглядеть, есть ли что-нибудь в кустах между мной и озером. Тугодум, однако, не показывал ничего теплокровного размером с человеческое тело ни на склоне утеса, ни на берегу внизу.

Я не позволяла себе даже думать о том, что тело моего напарника уже может не быть теплокровным.

Очень тщательно я обследовала местность вдоль края обрыва на расстоянии примерно сотни метров в обоих направлениях. Тугодум не показывал никаких признаков теплового излучения. Кроме того, почва на склоне представляла собой рыхлый, довольно влажный суглинок; если бы Ярун свалился с обрыва, то, катясь вниз, оставил бы заметный след.

Однако ничего похожего там не было.

Можно было продолжить поиски вдоль края обрыва; однако оставалось еще ущелье, и мне хотелось осмотреть его до наступления темноты. А это будет нелегко — землю там покрывал толстый слой желто-красных осенних листьев. Они все еще продолжали опадать, но я надеялась, что Тугодум обнаружит тело Яруна, даже если за нескольких часов его засыпало листьями.

Угасающие солнечные лучи плохо проникали сквозь древесные кроны. Стоя на краю ущелья, я могла рассмотреть бегущий по дну быстрый ручей, однако позади него все утопало в тени. Тугодум видел дальше, но не намного; его эффективность ограничивается сотней метров, а ущелье было шире. Чтобы увеличить зону охвата, следовало спуститься на дно и пойти вдоль ручья, сканируя обе стороны ущелья.

Я начала спускаться. Росший пятнами подлесок был высотой по щиколотку — только низкорослая зелень могла выжить в густой тени деревьев. Если опираться на сходство здешних растений с земными, можно было предположить, что под ногами у меня ядовитый плющ, но за все годы обучения мне так и не довелось узнать, как выглядит ядовитый плющ умеренной зоны. В Академии никому не приходило в голову, что я когда-нибудь могу столкнуться с настоящей земной флорой.

Нет, я не попалась в ловушку убеждения, будто этот мир в точности как Земля. Деревья напоминали клены, здешние черви выглядели как земные черви, насекомые очень походили на пчел и бабочек, но из всего этого еще ничего не следовало.

Это был чужой мир. Враждебный чужой мир.

Добравшись до берега ручья, я остановилась и проверила, нет ли в воде опасных животных. Нет, только маленькие рыбы, едва ли с мой большой палец и тонкие, как змейки; когда отражение моего белого костюма упало на воду, они бросились врассыпную. Я подняла Тугодум и начала медленно описывать им круг.

И, не сделав еще пол-оборота, нашла то, что искала: яркое пятно теплового излучения размером с человека. Сидя на корточках, он как будто ковырялся в земле; я не понимала, что он делает, но страшно обрадовалась, увидев, что он движется. И закричала:

— Ярун! Ярун!

На экране Тугодума фигура резко вскинула голову и потом с огромным усилием принялась толкать, тянуть что-то.

Зачем?

Внезапно охваченная страхом, я сунула Тугодум под мышку и бросилась бежать со всей возможной скоростью; только защитный костюм замедлял движение… как в ночном кошмаре, когда пытаешься, но никак не можешь убежать от чудовища.

Под деревьями собрались густые тени, однако в сумерках передо мной уже замаячил белый костюм.

Белый костюм. Белая, как снег, голова.

Адмирал Чи встал и быстро шагнул в мою сторону. Его лицо покраснело от напряжения. И он выглядел как человек, старающийся прикрыть что-то собой.

— Рамос, — с нехарактерной для него мягкостью заговорил он, — рад видеть, что ты в конце концов очнулась…

Я без единого слова оттолкнула его. Он попытался схватить меня за руку и удержать, но это оказалось ему не по силам.

В нескольких шагах за его спиной на земле неподвижно лежал Ярун. Чи пытался затолкать его в дупло. Ноги Яруна уже находились внутри, но верхняя часть тела и голова были хорошо видны.

Руки висели как плети. Лицо в засохшей крови. На горле — разрез.

Он был мертв; в теле не осталось тепла, и Тугодум не заметил его.

— Я убила его, — прошептала я. Адмирал молчал, — Ведь это я убила его?

— Ты хотела помочь, — пробормотал Чи. — Срочная трахеотомия, верно? И в горячке момента…

— Я убила его, потому что вскрывала горло, когда уже плохо видела. Если бы я просто оставила его в покое, может, имплантат Яруна вышел бы из строя, как и у меня.

— Вышел бы из строя! — воскликнул Чи. — Ты что, подумала… — он оборвал себя. — Да, конечно, вышел из строя. Тебе повезло.

Что он имел в виду? Да, это было чистое везенье, разве не так? Если только… Если только имплантат вовсе не предназначался для того, чтобы убить меня. Убить нас.

Я застонала, осознав истину. Конечно, у них и в мыслях не было расправиться с нами! Это стало бы нарушением одного из непоколебимых законов космических путешествий: на корабле не должно быть никакого смертоносного оружия. Лига Наций никогда не пропустила бы такое оружие, как бы его ни прятали.

— Имплантаты не должны были убивать нас, — сказала я, — а просто усыпить на некоторое время.

— У тебя не было времени обдумать все это, — резко ответил Чи. — Ты среагировала на аварийную ситуацию, вот и все.

— Я не среагировала на аварийную ситуацию… я убила своего напарника! — Мое лицо пылало. — И вы пытались скрыть доказательства этого, да? Запихнуть тело в дупло, чтобы я не нашла его. И что вы собирались сказать мне? Что его утащили хищники?

Молчание.

— Не знаю, — в конце концов ответил Чи. — Я просто подумал, что будет лучше, если ты не наткнешься… если ты не очнешься прямо рядом с ним.

— Прямо рядом с ним, — повторила я. — Лежа в траве. Где я убила его.

И я расплакалась.

Ад — это когда плачешь внутри защитного костюма.

Мне хотелось закрыть лицо руками, но мешал шлем.

Из носа капало, но вытереться я не могла. По щекам неудержимо текли горячие слезы.

Я обхватила себя руками. Но с какой бы силой ни сжимала себя, прикосновения через плотный материал костюма не чувствовалось.

Одна, одна; я плакала в полном одиночестве, не в силах даже дотянуться до самой себя.

Постепенно слезы стихли; но не душевная боль. Из носа все еще текло, на губах ощущался привкус соли.

Чи обнял меня, пытаясь успокоить. Однако через костюм я не чувствовала и его прикосновения тоже.