месяце травень отвезти тебя на Синь-камень и наречь наследником престола Восурии. И до тех пор прошу тебя не заводить со мной разговоры о Беловодье.

— Хорошо, отец, обещаю тебе — это. Ну, а потом, после возвращения с Синь-камня, мы вернемся к этому разговору, да, отец?

Правитель помолчал немного, и, проведя рукой по лицу, словно отирая глаза, добавил:

— Да, потом, мы может, вернемся к нему…. Потом мы посмотрим, как нам быть, сын.

И когда Святозар улыбнулся отцу, в знак согласия, правитель вновь прижал голову сына к себе.

После разговора с отцом в белой комнате Святозар, как и обещал, больше не говорил с ним о стране Беловодье, но это не значит, что он о ней не думал. Правитель после того как сын нашел заговор, стал чаще улыбаться и даже как-то посветлел весь, верно наполнившись изнутри счасть-ем. И сам дворец и все слуги словно переполненная водой бочка, до краев наполнились каким-то светом и ходили тоже веселые и радостные, как и сам правитель. Святозар по утрам приходил в тронный зал и вместе с довольным правителем выслушивал доклады вельмож и воевод. А днем он ходил на Ратный двор и упражнялся, вначале он просто держал в правой руке меч, потом немного занимался, совсем чуть-чуть, отражая лишь слабые выпады Храбра. Очень часто от резких движений сердце внутри гулко охало и начинало так стучать, что Святозар останавливался, глубоко дышал, пытаясь успокоить его биение. Храбр затихал рядом и тревожно смотрел на наследника, предлагая закончить занятия.

— Ничего, Храбр, ничего. Сейчас все пройдет, и мы продолжим, мне надо просто привыкнуть, — а когда сердце успокаивала свое биение, вновь приступал к занятиям.

Каждый день, читая заговор, и упражняясь с наставником на мечах Святозар, становился сильнее и крепче и вскоре уже смог взять в руки до этого не доступный ему лук. Чтобы натянуть тетиву, и, пустить стрелу, нужно было приложить, большое усилие и поначалу Святозару не удавалось, не просто выпустить стрелу, но даже натянуть саму тетиву. Однако и в этом случае он, преодолевал боль и убеждал себя, что у него все получится лишь тогда, когда он привыкнет к боли. Святозар прикусывая губу, настойчиво брал лук в левую руку, а правой оттягивал тетиву, и вскоре стрела уже стала вылетать из него, и хотя ее полеты были поначалу малы, но и сам Святозар и присутствовавшие при этом Храбр, Дубыня и Тур ликовали.

Сечень, третий зимний месяц, закончился, уступив свое место превому весеннему месяцу березозолу, когда наконец-то Святозару удалось пустить стрелу, и та почти долетела до мишени. Довольный собой Святозар опустился на скамью, когда к нему подошел Дубыня, сел рядом и благодушно посмотрев, сказал:

— Видишь, какой ты Святозар, молодец, еще чуток и в мишень попадешь.

Святозар потер грудь, которая все еще горела от натуги, набросил на спину кунтыш, и, поправив шапку, ответил:

— Точно, Дубыня, еще немного постараться и поупражняться и я опять метким стрелком стану, — он немного помолчал и добавил, — Дубыня, помнишь, ты мне сказал как-то, что если мне станет легче, то ты мне расскажешь как вы с Храбром дошли до страны Беловодье.

Наставник до этого радостно взиравший на наследника сразу сменил выражение лица, сурово свел густые темные брови и немного подумав, сказал:

— Святозар, правитель мне строго настрого запретил говорить с тобой об этом.

Обескураженный таким ответом Святозар опустил голову и негромко заметил:

— Ты, же мне обещал, Дубыня. Отец ничего не узнает. Я все равно без его согласия не поеду. Но я бы хотел знать о Беловодье побольше.

— Нет, — замотал головой наставник, — И не проси. Правитель сказал, что это я своими рассказами настроил тебя на эту мысль. Он, сказал, что ни за, что не отпустит тебя. И что если кто будет тебе еще об этом говорить и поддерживать в тебе эту мечту, он того из дружины…,- остановился на полуслове наставник, а потом словно сглотнув ком подступивший к горлу, добавил, — Ну, он того из дружины погонит. И добавил, лично для меня: ' Дубыня, ты мне как брат, но пойми меня как отца'. И я знаешь Святозар, я его понимаю, у меня хоть и шестеро сыновей, а они словно пальцы на руках, любой потерять жалко. Так, что ты пока потерпи, пока так как-нибудь…,- и, повесив голову, удрученно замолчал.

— Я, Дубыня, на тебя не обижаюсь…, и отца я понимаю, но я же, наставник…. Разве я чего-то худо-го хочу. Я просто хочу излечиться, стать вновь здоровым, как прежде…. Хочу, как и другие парни на гулянье ходить, жить и любить. А, что отец, словно я птица какая-то диковинная закрыл меня во дворце и каждый мой шаг под его бдительным оком, то Борща, то Храбра, то тебя в охрану мне приставит. В город один не ходи, к твоим сыновьям не ходи, и все тревожиться словно я дитя неразумное, словно я не понимаю, что мне можно, что нельзя…. Мне все равно прийдется идти в Беловодье, понимаешь наставник…, все равно прийдется, такова воля ДажьБога, и не сможет отец, ничего с этим поделать. Я, конечно, не ослушаюсь его, не поеду туда без позволения, но то что мой путь через эту волшебную страну пролегает, это я еще тогда понял, когда ты нам с Туром о ней в-первый раз рассказал, — закончил свою речь Святозар и потянулся, чтобы поправить спавший с левого плеча кунтыш.

Наставник протянул руку, поправил кунтыш наследнику, и тяжело вздохнув, заметил:

— Просто человек- это такое существо, которое всем недовольно. Еще совсем недавно, ты говорил мне, про себя, что ты получеловек, не прошло и месяца уже держишь меч, натягиваешь тетиву лука, и опять недоволен. Эх, ты, горе луковое, ты ж погоди, ты ж отца пойми, ведь в ту ночь он не только тебя чуть не потерял, он же Эриха потерял. Отправить своего сына, мальчишку совсем, в чужой город, простым ратником… У тебя ж Святозар, вроде сердце доброе, душа светлая и чистая, а простых вещей понять не можешь…. Не можешь понять, что отец боится потерять тебя, любит он тебя, дорог ты ему больше всех детей…. Столько лет искал, столько сил потратил, ни дня спокойно не жил, и вот вроде ты вернулся такой славный, светлый отрок…, и, что ж опять беда…, да какая беда…, брат на брата напал, убить тебя желал…, подлый Нук так и не найден. Неужели не понятно…. Тяжело тебе, видите ли, во дворце сидеть одному…, так ты скажи мне…, и я сыновей своих пришлю, они с радостью к тебе приедут. Да посидят с тобой, погутарят, и правителю спокойно и тебе хорошо. Ишь, ты, недоволен он отцом….,- добавил наставник, и, замолчал, затем он вдруг глянул с такой обидой на Святозара, что у того внутри сердце вновь подпрыгнуло, — И вообще, хоть это и не по-мужски обратно обещание забирать…. Ну, так вот ты слушай, я свое обещание забираю, и пока правитель не разрешит, не слово тебе о Беловодье не скажу… — вымолвил эти слова наставник, поднялся и отошел к Туру, который в это время как раз лук натягивал, да стрелу пускал.

А Святозару так стало стыдно, щеки его запылали, а душа внутри словно заплакала, обливаясь горячими слезами. 'Да, что ж — это, верно наставник, говорит, только о себе и думаю, отца тре-вожу, вон Дубыню расстроил, что это со мной такое творится?' Встал тогда Святозар подошел к наставнику, и рукой того по плечу похлопал, а когда тот обернулся Святозар прерывающимся голосом сказал:

— Я, Дубыня, отцу обещал не разговаривать с ним о Беловодье до возвращения с Синь-камня, и слово свое сдержу. И тебе я тоже слово дам, покуда, отец не позволит, и с тобой об этом го-ворить не буду. И прости, ты меня глупого мальчишку, коли я тебя, чем обидел, — сказал и низко наставнику поклонился.

Дубыня глянул на наследника и расчувствовался совсем, махнул на него рукой и отвернулся, смахивая скупую слезу, сбегающую с лица.

Какое-то время Святозар стоял рядом с Туром и смотрел, как брат стреляет из лука, Дубыня под- сказывал тому и поправлял его руку. Внезапно позади себя он услышал негромкий разговор, оглянулся и увидел, что к Ратному двору подходят правитель и Храбр. Наставник что-то нес в руках завернутое в ткань.

Святозар поспешил навстречу отцу и тревожно спросил:

— Отец, что-то, случилось?

— Нет, Святозар, — успокоил правитель сына, — Все хорошо, не тревожься. Просто я кое-что принес тебе, — и, повернув голову к наставнику, шагающему рядом, добавил, — Пойдем Храбр к скамье.

Наставник подошел к скамье, положил на него то, что нес в руках и осторожно развернул. И как