муле, что едет прямо перед ними? По-моему, это один из слуг настоятеля. Бедняга так дрожит, что мне отсюда видно, как трясется его кадык. Парню не терпится съехать на обочину и дать дорогу страшным рыцарям.

Алиса оглянулась. Широкоплечий монах в самом деле был сильно испуган. Он ехал, низко опустив голову, и пытался повернуть своего мула в грязные придорожные камыши. Храмовники проскакали мимо, даже не взглянув на него.

— Однако я слышал про несметные богатства, которые рыцари-храмовники хранят в своих монастырях. Приехав в Лондон, эти четверо хорошенько пообедают в компании своих приятелей — тайно, как они делают все свои дела. — Раймон посмотрел на ровную сухую дорогу, уходившую далеко вперед, дал знак своим людям и поднял поводья Шайтана. — Вы можете заставить эту кобылу ехать быстрее, Алиса? Давайте немного оторвемся от них.

Уот, который сидел нахмурившись и испуганно округлив глаза, поерзал на ее коленях и вцепился в седельную луку.

— Да, леди Алиса, поедем быстрей.

К концу дня их отряд сильно обогнал других путников, проведших ночь в аббатстве Макелни. Торговец тканями и его дочери отправились на запад, в Эксетер, оставив Алена в рассеянной задумчивости (Эрик потешался над своим примолкшим двоюродным братом, тщетно пытаясь его разговорить). Храмовники и робкий монах из аббатства ехали далеко позади фургонов местных крестьян и всадников, которые заполонили дорогу за Раймоном и Алисой.

Потянулись беспорядочные поля, пастбища, изгороди, над которыми высились замки. По обочинам лондонской дороги стояли маленькие бревенчатые лачуги, тесно лепившиеся друг к другу и обнесенные плетнями, чтобы проходящий мимо скот не вытоптал огороды. Однако среди жилых домов уже попадались большие крепкие строения, где путники побогаче могли получить ужин и ночлег на сеновале. Раймон обернулся в седле и взглянул на колонну путников, ехавших сзади.

— Мы оторвались от храмовников, Алиса. Как вы смотрите на то, чтобы провести еще одну ночь в палатке? — Он указал на отлогий склон над дорогой. — Там на лугу есть неплохой ручей, и нас не потревожит никто крупнее овцы. Если хозяин согласится, я куплю у него еду и право пользоваться этим полем.

Разбивая лагерь, воины Раймона следили за дорогой, но, пока было светло, ни один из них так и не увидел проезжающих рыцарей-храмовников. Однако в темноте, до восхода луны, на востоке зажегся костер — меньше чем в миле от них по дороге. Он ярко полыхал на соседнем отлогом холме, похожий на далекое отражение их костра.

— Это, наверное, паломники, — предположила Алиса.

Раймон, который только что поговорил с тремя часовыми, выставленными на вечерний дозор, вошел в палатку и положил свой обнаженный меч на землю рядом с походной постелью.

— Когда садилось солнце, там не было никакого лагеря, — пробормотал он, — и дорога была пустынна. Если это храмовники, то я положу конец их играм.

Раймон сел и вытянул ноги.

— Эти люди — не кровожадные убийцы, во всяком случае, здесь, в стране короля Ричарда. В Палестине я был знаком со многими из них. И хотя мне не нравится их странное тщеславие, я умею находить с ними общий язык. Драки не будет — по крайней мере завтра, — но я скажу им, чтобы они перестали нас преследовать.

— Мольон и еще двое, которые приезжали в Кернстоу, действовали по поручению королевы Элеаноры.

Раймон натянул одеяло на плечи Алисы.

— Если эта группа тоже действует по ее поручению и сможет это доказать, то я попрошу их поехать с нами и помочь в охране нашего лагеря.

Алиса засмеялась:

— Вы сказали, что они предпочитают держать свои планы в тайне, Раймон.

— На сей раз им это не удастся.

Раймон ушел до рассвета, оставив Алена охранять вход в палатку, в которой спала Алиса. Факела он не взял и в темноте спустился с холма верхом на Шайтане, а потом поскакал по пустынной дороге, озаренной тусклым светом луны, к лагерю тамплиеров.

Как он и ожидал, костер полыхал вовсю: рыцари побросали в него остатки хвороста, чтобы при свете огня убрать свои палатки. Они снимались с лагеря до первых лучей солнца.

Ему не пришлось их окликать. Они заметили его приближение и без особого интереса наблюдали, как он въехал на их территорию и привязал Шайтана к кусту на безопасном удалении от костра.

— Раймон де Базен! — послышался угрюмый голос. — Я вижу, ты оправился от ран.

Он обернулся и увидел широкоплечий силуэт, появившийся из ночной тьмы.

— Пайен?

— Он самый.

— После всех своих грехов подался в храмовники? Пайен замялся.

— Я езжу с ними, когда мне удобно.

— И носишь их плащ, как будто принял их обеты?

— Когда мне удобно.

Шайтан дернул головой и попятился от этого человека. Раймон натянул поводья, удерживая коня на месте.

— Вчера на дороге я тебя не узнал. Ты что, маскируешься под вьючный мешок? Или под самого мула?

— Ты бросил свою жену одну ночью, чтобы порассуждать о вьючных мулах?

— Моя жена в безопасности, ее хорошо охраняют. И я позабочусь о том, чтобы с ее головы не упал ни один волос.

Запомни, Пайен: я убью любого, кто будет ей угрожать. Или напугает ее.

— Ну еще бы!

— Я не шучу.

На мгновение пламя костра взметнулось кверху, и прищуренные глаза Пайена коротко блеснули.

— Если ты думаешь, что я замышляю что-то в отношении твоей жены, то ошибаешься, — сказал он.

— А остальные? Они настоящие храмовники или тоже незаконно носят их крест?

— Гнев не развяжет мне язык, де Базен, так что не пытайся меня разозлить.

— Мне нет дела до твоего гнева и до твоих тайн. Можешь идти на Лондон с целой армией шпионов, чтобы похитить стены самого Вестминстера, — мне на это плевать. Но если ты или твои спутники обидят мою жену, вы поплатитесь за это жизнью.

Две фигуры, сидевшие у костра, поднялись и обернулись в сторону гневного разговора. Где-то за пределами светового круга за ними следил четвертый.

Пайен поднял руку и махнул на запад — туда, где виднелись слабые отблески догорающего костра спутников де Базена.

— Уезжай, пока мои товарищи не услышали твоих оскорблений.

— Предупреди их, Пайен. Передай им мои слова.

Раймон повернулся спиной к костру храмовников и отвязал поводья Шайтана от утесника. Выводя коня на дорогу, он услышал сзади окрик:

— Угрожай кому-нибудь другому, де Базен, если хочешь уберечь свою жену!

У ее ног лежали спящие воины Раймона, окружавшие догорающий костер. Перед лагерем и поддеревом, где вдоль дозорной линии были привязаны лошади, сидели, сгорбившись, два часовых в тяжелых плащах.

— Миледи? — окликнул сонный голос с одной походной постели.

— Спите. Часовые на местах.

Алиса взяла полуобгоревшую палку и принялась ворошить угли. Костер на соседнем холме казался ярче.

По лугу неугомонно бродили овцы. Небо уже слегка посветлело, и было видно, как на фоне дальнего леса передвигаются фигуры в белом.

А по склону медленным шагом поднимается Шайтан.

Раймон вернулся! Алиса бросила палку и пошла мимо спящих воинов. Они встретились посреди луга.

Раймон спрыгнул с седла и набросил свой плащ жене на плечи.

— Зачем вы ушли из палатки? Здесь холодно.

— Я не могла уснуть. Что вы делали?

— Разговаривал.

Он взял поводья своего коня и обнял Алису за плечи. Они молча зашагали к дозорной линии. Перемолвившись с часовым, Раймон привязал Шайтана между других лошадей.

— Я не буду его расседлывать. Скоро рассветет. Алиса тронула его за руку.

— Расскажите мне, Раймон. Он вздохнул:

— Если они едут по делам королевы, то скрывают это. Нам они не опасны. — Губы его скривились в усмешке. — Во всяком случае, так они говорят.

— Раймон…

Он привлек жену к себе и отвел с ее лица волосы, влажные от утренней росы.

— Не сердитесь. Я сказал вам все, что узнал. — Он поцеловал ее в лоб. — Один из них — мой знакомый. В последний раз я видел его в Палестине.

— Друг?

— Нет… не друг. Но я ему верю.

— Вы попросили их ехать с нами?

— Нет. — Он повел ее к палатке. — Ложитесь спать. А я сменю часовых, пусть немного поспят. — Он ласково провел пальцами по ее лицу. — Идите же. Я встану в дозор.

Алиса отдала мужу его плащ и, перешагнув через спящего Алена, скрылась в палатке. Уот не пошевелился, когда она прошла мимо него и легла в свою холодную постель. Шкатулка с драгоценностями давила в щеку.

Алиса отодвинула подушку и опустила голову на плоский шерстяной матрас. По слова Раймона, им осталось ехать два дня. Скоро они будут в Виндзоре и наконец-то избавятся от долга, который омрачал ей жизнь. И который заставлял ее мужа уезжать одному в ночь и вести переговоры с другими пешками королевы Элеаноры.

Алиса закрыла глаза. О Господи, только бы в Виндзоре они разрешили все свои проблемы!

Она проснулась в палатке одна, когда уже давно рассвело. От заново разожженного огня доносились смех Уота и запахи пищи.

Выйдя из палатки, Алиса увидела, что рыцари ее мужа сидят вокруг большого деревянного блюда с копченым мясом, а жена арендатора поднимается на холм с корзиной горячего хлеба и белого сыра.

Лошади — все расседланные, кроме Шайтана, — лениво паслись среди блеющих овец.

Уот сунул ей в руку горсть сушеного мяса.

— Мы сегодня долго спали, — сказал мальчик, — лорд Раймон разрешил.

— А где он?

Уот показал на вершину холма.

— Осматривает дорогу.

— Зачем?

— Не знаю. Я помогал ему, а потом эта женщина принесла к костру еду, и он отправил меня