следует остановиться. Изменился характер нашей деятельности, а вместе с тем и средства борьбы – пришлось от слов перейти к делу.

Вместо пропаганды социалистических идей выступает на первый план агитационное возбуждение народа во имя интересов, присущих его сознанию. Вместо мирного слова мы сочли нужным перейти к фактической борьбе. Эта борьба всегда соответствует количеству накопленных сил. Прежде всего ее решились пробовать на мелких фактах. Так дело шло до 1878 года. В 1878 году впервые явилась мысль о борьбе более радикальной, явились помыслы рассечь Гордиев узел. Все толкало меня, в том числе, на борьбу с правительственной системой. Я участвовал в Липецком съезде. Решения этого съезда определили ряд событий, в которых я принимал участие и за участие в которых состою в настоящее время на скамье подсудимых. Было решено, что социально-революционная партия, и я в том числе, должна уделить часть своих сил на политическую борьбу. Намечен был и путь насильственного переворота путем заговора, с помощью широкой организации революционных сил. Раз была поставлена задача насильственного переворота, задача, требующая громадных организационных сил, мы заботились созиданием этой организации в гораздо большей степени, чем покушениями.

Целью моей жизни было служить общему благу. Долгое время я работал для этой цели мирным путем и только затем был вынужден перейти к насилию. По своим убеждениям я оставил бы эту форму борьбы насильственной, если бы только явилась возможность борьбы мирной, то есть мирной пропаганды своих идей, мирной организации свих сторонников. Мирный путь возможен. От террористической деятельности, я, например, отказался бы, если бы изменились внешние условия».

Софья Перовская возразила прокурору по поводу огульных обвинений народовольцев в безнравственности, жестокости и пренебрежении к общественному мнению: «Кто знает нашу жизнь и условия, при которых нам приходилось действовать, тот не бросит в нас ни обвинения в безнравственности, ни обвинения в жестокости».

Позднее стали известны документы процесса, касающиеся Николая Кибальчича:

«17 марта 1881 года в городе Санкт-Петербурге задержан разыскиваемый по обвинению в государственных преступлениях сын священника Николай Иванов Кибальчич, проживавший по Лиговке, в доме 83, квартире 2, под именем аккерманского мещанина Николая Степанова Ланского, по подложному паспорту на это имя, написанному от аккерманского мещанского старосты.

По предъявлении Кибальчича обвиняемому Николаю Рысакову, он признал в нем того самого «Техника», о котором говорил в своих показаниях как о том лице, которое в конспиративной квартире по Тележной улице, доме 5, давало технические наставления об устройстве и действии метательных снарядов и доставило туда утром 1 марта два снаряда, после Перовской.

Собраны сведения, что в другой квартире Кибальчича в доме 11 по Подольской улице помещалась тайная типография, и что, посещая в течение первой половины 1880 года другую конспиративную квартиру в доме 37 по Подъяческой улице, Кибальчич занимался в ней приготовлением динамита. Своих помощников он называть не желает. На суде Кибальчич показал: «Если бы не мой первый арест, если бы не строгие меры властей по отношении к деятелям, ходящим в народ, то я бы ушел в народ и был бы до сих пор там. Цели, которые я ставил, были отчасти культурного характера, отчасти социалистического, а именно поднять его умственный и нравственный уровень, развить общинные инстинкты и наклонности, которые существуют в народе, до социалистических инстинктов и привычек. Я был остановлен арестом. Если бы обстоятельства сложились иначе, если бы власти отнеслись по-другому, более лояльно к деятельности партии, то ни крови, ни бунта, конечно не было бы. Мы все не обвинялись бы в цареубийстве, а были бы среди городского и крестьянского населения. Ту изобретательность, которую я проявил по отношению к метательным снарядам, я, конечно, употребил бы на изучение промышленного и ремесленного производства, на улучшение способа обработки земли, на улучшение сельскохозяйственных орудий.

Видя обострение борьбы правительства с партией и предвидя, что ей придется прибегать к таким средствам, на которые она раньше не решалась, я решился запастись теми техническими и химическими сведениями, которые для этого нужны. Я перечел все, что мог достать на русском, французском, немецком и английском языках, касающееся литературы взрывчатых веществ и содействовал в этом отношении партии. Я участвовал в покушениях под Москвой, Александровском и Одессой. Всякий раз, когда являлась надобность подготовлять динамит, я участвовал в этом. Чувство справедливости убеждает меня заявить, что в изготовлении метательных снарядов, в изобретении идеи, в приспособлениях участвовал не я один. Это была скорее коллективная работа. Я должен был решить вопрос, какое количество динамита на Малой Садовой должно быть употреблено для того, чтобы, во-первых, достигнуть предположенной цели, а, во- вторых, не принести никакого вреда частным лицам, которые находились бы на тротуаре, а тем более в домах. Я решил этот вопрос.

Я, в числе других социалистов, признаю право каждого на жизнь, свободу, благосостояние и развитие всех нравственных и умственных сил человеческой природы. Отнятие жизни человека является вещью ужасной. Господин прокурор выставил меня и вообще партию лицами, проповедующими террор для террора, выставил лицами, предпочитающими насильственные действия мирным средствам только потому, что они насильственные. Мои личное желание и желание других лиц, – мирное решение вопроса. Что касается того, каким же образом достигнуть того, чтобы эти печальные события больше не повторялись, как верное для этого средства прокурором указывается то, чтобы не давать никаких послаблений, чтобы карать и карать, но к сожалению, не могу согласиться с господином прокурором в том, чтобы рекомендованное им средство привело к желательному результату.

Я написал проект воздухоплавательного аппарата и полагаю, что этот аппарат вполне осуществим. Я представил подробное изложение этого проекта с рисунками и вычислениями. Так как, вероятно, я уже не буду иметь возможности следить за судьбою этого проекта, то я теперь публично заявляю, что проект этот мой и эскиз его находится у моего защитника Герарда».

Перед казнью Николай Кибаличич написал письмо Александру III:

«Я глубоко убежден, что если бы с самого начала социалистического движения была бы предоставлена пропагандистам полная свобода слова, то от этого выиграли бы все общественные элементы нашей страны: и социально-революционная партия, и народ, и общество, и даже правительство. С какой точки зрения ни посмотреть на преследования социалистов, они принесли всем один лишь неисчерпаемый вред. Поэтому первое практическое заключение для русских государственных людей, желающих блага родине, может быть только следующее: нужно навсегда оставить систему преследования за пропаганду социалистических идей, нужно вообще дать стране свободу слова и печати.

Одна воля Вашего величества может сделать то, что в других государствах может быть достигнуто лишь путем страстной борьбы, насилий и крови. Против царя – социального реформатора – немыслима никакая крамола. Царь, силой своей власти осуществляющий в действительности народные желания и интересы, имел бы в революционерах не врагов, а друзей. И социальная партия, вместо работы разрушительной, сделавшейся ненужной, принялась бы тогда за работу мирную и созидательную на ниве своего родного народа.

Возможны лишь два пути выхода из настоящего положения: или поголовное истребление всех террористов, или свобода, которая является лучшим средством против насилия. Но истребить всех террористов немыслимо, потому что их ряды постоянно пополняются свежими силами, готовыми на любое самопожертвование для целей партии. Остается лишь путь свободы». Письмо Кибальчича эсеры давали читать всем вступающим в партию новым членам, чтобы у них не было иллюзий в отношении монархии.

Проект изобретенной Кибальчичем ракеты так и пролежал до 1917 года в материалах процесса. В силу своего отрицательного профессионализма монархическая власть не интересовалась новыми открытиями и движениями науки. То, что благодаря изобретениям, подобным ракете Кибальчича, может измениться история человечества, возможность войн уменьшится, будут спасены миллионы людских жизней, будут найдены эффективные пути развития государства и улучшена жизнь и благосостояние народа, самодержавие не волновало. Ему было все равно.