самым, чем занимался и в Пермской губернии, а именно защищает привлекаемых к суду и пишет в приволжских газетах корреспонденции.
По прибытии в город Нижний он в первое время вел себя довольно осторожно и круг его знакомых состоял почти исключительно из лиц судебного ведомства и из присяжных поверенных и их помощников. Затем, заведя дружбу с некоторыми влиятельными и богатыми нижегородцами, он мало-по-малу стал собирать около себя неблагонадежную нижегородскую молодежь, стал посещать бывших административно сосланных, оказывать поддержку и протекцию как тем, так и другим. Влияние его на молодежь безусловно вредное. Она смотрит на него с каким-то благоговением, он для них гений ума, мученик за свободу, истинный патриот, разумеется в особом смысле».
Родственники помогли А. Ольхину получить разрешение на короткую поездку в Петербург. Петербургский градоначальник докладывал в департамент полиции МВД: «Негласным наблюдением, учрежденным за Ольхиным на время его пребывания в столице, установлены его связи со следующими лицами: редактором газеты «Новости» Нотовичем, инженером Маляевым, доктором истории Семевским, присяжными поверенными Корсаковым и Дорком, коллежским советником Шапировым, отставным поручиком Павленковым, литератором Успенским, учителем Вишневским, полицейским Нелюбовым, мещанином Беклемишевым, купцом Бурцевым, почетным гражданином Рафаловичем, радакторшей Тюфяевой».
Через четырнадцать лет после высылки из Петербурга, в 1892 году, А. Ольхин обратился в МВД с просьбой о разрешении ему постоянно жить в Петербурге и получил ответ, что министр внутренних дел считает это преждевременным. Ему разрешили переехать на жительство в родовое имение, в Белоостров, находящийся в полутора часах езды от Петербурга, а в 1895 году сняли негласный надзор и разрешили жить в столице империи. А. Ольхин, наконец, переехал в Петербург, где через два года умер. О таких, как он, а их было множество, знаменитый Герман Лопатин, продолжатель дела «Народной воли», сказал, что власти слизнули у него жизнь. В 1880-х годах под гласным надзором в Российской империи одновременно находилось около пятидесяти тысяч человек, и более полумиллиона – под негласным. У российской политической полиции всегда было много работы. Например, выяснять, что под псевдонимом В. Перовский А. Ольхин написал следующее стихотворение:
А. Михайлову удалось вывести из-под удара «Народную волю». На квартире невесты в засаду попал С. Ширяев, не имевший права к ней заходить. Задержанные на квартире А. Квятковского в Лештуковом переулке Н. Морозов и О. Любатович, сумели доказать, что зашли случайно, были помещены под домашний арест и скрылись через второй выход. Больше арестов не было. А. Михайлов сменил народовольцам все квартиры и паспорта, что было практически невозможно после ареста С. Мартыновского с паспортным бюро «Народной воли». С. Кравчинский, рассказывая после 1883 года европейским читателям о деятельности народовольцев, писал об Александре Михайлове:
«В войне с полицией и шпионами «Дворник» обладал обширными сведениями, добытым и путем продолжительного и неутомимого изучения. Он тщательно изучил многих жандармов, полицейских, сыщиков. Шпиона он умел распознать с первого взгляда, часто по совершенно неуловимым признакам». Одновременно с тремя взрывами на железной дороге А. Михайлов, А. Квятковский и С. Халтурин готовили взрыв Зимнего дворца вместе с царем. Михайлову удалось также переправить Л. Гартмана-Сухорукова, хозяина дома с мезонином за границу и о «Народной воли» заговорили в Европе.
Через посольство Зимний дворец потребовал у Франции выдачи Л. Гартмана. Народовольцы имели тесные связи с оппозиционерами во Франции, Германии, Италии, Польше, Румынии, Болгарии, Венгрии, переписывались с К. Марксом и Ф. Энгельсом. Активно действовали в помощь «Народной воли» С. Кравчинский, П. Лавров и другие, русские эмигранты. Дело о выдаче Францией России агенты Исполнительного Комитета Л. Гартмана привлекло колоссальное внимание западноевропейского общества в деятельности революционной партии в Российской империи. «Народная воля» выпустила и распространила прокламацию «Французскому народу от Исполнительного Комитета русской революционной партии»: «Французские граждане! Мы обращаемся ко всей Франции с полной надеждой, что она не допустит свое правительство до по подобного шага. Единственная политика, достойная великого народа, требует, чтобы вы другим желали того же, чего самим себе. Держитесь же этой политики, и свободная Россия, разорвав цепи рабства, явится для Франции более надежным союзником, чем граф Орлов и князь Горчаков. Надеемся, что органы французской прессы дадут место этому заявлению, адресованному ко всей Франции и ко всем, кому дорога свобода, кому ненавистен произвол».
Прокламация была разослана во французские газеты и ими опубликована. Ф. Энгельс объяснял в Европе, что такое российское самодержавие: «Агенты правительства творят там невероятные жестокости. Против таких кровожадных зверей нужно защищаться как только возможно, с помощью пороха и пуль. Политическое убийство в России единственное средство, которым располагают умные, смелые и уважающие себя люди для защиты против агентов неслыханно деспотического режима». В защиту Л. Гартмана выступил К. Маркс, известные журналисты и общественные деятели, союзы социалистов. В. Гюго в открытом письме, опубликованном французскими газетами, обратился к правительству: «Вы не выдадите этого человека!» Республиканская Франция не выдала Л. Гартмана монархической России. В Европе заговорили об очередной пощечине царскому режиму от общественного мнения. После истории с выдачей Л. Гартмана «Народная воля» активизировала свои действия за границей, постоянно сообщала европейскому общественному мнению о внутренней политике русского самодержавия, дискредитировавшего своими действиями прежде всего себя. Многие видные русские революционеры читали лекции в европейских университетах о программе «Народной воли», распространяли брошюры и прокламации, печатали статьи в журналах и газетах, Л. Гартман объехал с выступлениями десятки городов Европы и США. Все социалистические движения за русской границей оказывали содействие народовольцам, газеты и журналы охотно публиковали материалы с информацией о всегда закрытой России. Все провокативные материалы, публикуемые заграничными агентами Третьего отделения, сразу же разоблачались. Исполнительный Комитет писал К. Марксу: «В царстве византийского мрака и азиатского произвола всякое движение общественной мысли – синоним революционного движения. Наша задача была бы значительно облегчена, будь за нас серьезное сочувствие общественного мнения свободных стран, для чего требуется лишь знание истинного положения дел в России. Твердо решившись разбить оковы рабства, мы уверены, что недалеко то время, когда наша многострадальная страна займет в Европе место, достойное свободного народа». В ответ на письмо К. Маркс прислал Исполнительному Комитету свою фотографию с дарственной надписью. Внимание к дуэли народовольцев с Александром II в Европе стало всеобщим.
Неслыханный взрыв Зимнего дворца вместе с императором задумал Степан Халтурин. Он родился в семье вятского государственного крестьянина в 1856 году, учился в Вятском земском училище. В 1875 году Степан Халтурин приехал в Петербург, жил случайными заработками, работал в мастерской, на заводе, занимался в рабочих кружках. Он стал пропагандистом, в 1877 году перешел на нелегальное положение и вместе с рабочим В. Обнорским создал быстро разрастающийся «Северный союз русских рабочих», в котором были сотни петербургских рабочих. С народовольцами Халтурин познакомился в 1879 году, когда они предупредили его о работе провокаторов в его рабочих кружках. Вятский рабочий- крестьянин уже организовал на петербургских заводах и фабриках несколько стачек и был хорошо известен в революционных и рабочих кругах столицы империи. В результате русско-турецкой войны 1877–1878 годов в России царила жестокая инфляция. Рубль в течение двух лет стал стоить сорок копеек, дороговизна не давала жить бедным, рабочим периодически сокращали заработки на одну десятую, брали с них деньги за то, что можно и за то, что нельзя. Халтурин был уверен, что именно быстро растущее рабочее движение будет главным в борьбе за социальное изменение в Российской империи. С удивлением он читал многочисленные донесения провокаторов о его деятельности среди рабочих:
«Рабочий Путиловского завода Василий Шкалов, рабочий Форсман, какой-то токарь Александр произвели на заводе скандал под предлогом невыдачи им жалованья. Блондин с усами, без бороды, лет 29- ти сказал: «Когда отсюда всю гвардию отправят на театр военных действий, то мы сделаем такую штурму,
