Муссолини — смерть. Кларетта Петаччи — смерть.

— Вы расстреляете женщину? — вспылил Беллини.

— Она поддерживала его политику все эти годы, — ответил Аудизио ровным голосом.

— Да она была всего-навсего его любовницей, — огрызнулся граф. — Казнить ее за это…

— Я не выношу никакого приговора, — поправил его Аудизио. — Приговор вынесен в приказе…

Графу ничего не было известно о статье 29 «долгосрочного перемирия». Не знал он и того, что ни повстанческий комитет, ни Луиджи Лонго не ведали, что Кларетта содержалась вместе с Муссолини. И все же он попытался найти компромиссное решение, предложив передать Муссолини и Кларетту Моретти, а остальных пленных доставить в Донго — в распоряжение Аудизио. Тогда Беллини и его люди снимут с себя всю ответственность за дальнейшее.

Инстинктивно Беллини понимал, что надо выиграть время, хотя ему было неизвестно о шифрограмме, переданной в 3.59 пополудни из Комо передовыми частями 1-й американской бронетанковой дивизии в штаб IV корпуса: «Большой стрелок» должен быть передан нам сегодня к вечеру».

«Во всяком случае, — подумал Беллини, — Аудизио не знает, где содержится Муссолини, и об этом ему сказано не будет».

Отправившись в Гермазино, граф не учел того обстоятельства, что Моретти, заместитель комиссара бригады и его товарищ по оружию, был фанатичным коммунистом, а самое главное — находился в составе группы, препроводившей прошлой ночью Муссолини и Кларетту в крестьянский дом.

Не успел Беллини уехать, как Моретти сел в «Фиат 1100», водителем которого был бывший шофер местного ювелира — Джиован Батиста Дженинацца, и отправился за Муссолини и Клареттой.

Рядом с ним сидел Альдо Лампреди, а на переднем сиденье, около водителя, — Вальтер Аудизио, ворчавший на каждом повороте:

— Да осторожней ты!

«Фиат» выехал на мощенную булыжником площадку у ручья, в котором три пожилые женщины полоскали белье. Когда все четверо вышли из машины, хлопнув дверками, было 3.50 пополудни.

Моретти и Лампреди, войдя в боковую улочку, оставили на какой-то момент Дженинаццу с Аудизио, беспрерывно курившим свои крепкие сигареты. Вдруг водитель, просто рефлекторно, сделал одиночный выстрел из автомата, звук которого отозвался эхом от гор и каменных построек. Затем быстрым шагом пошел вслед за остальными.

В это время Роза Барбанти, беженка из разбомбленного Турина, прогуливалась с собакой. Подойдя к Дженинацце, она спросила:

— Что здесь происходит?

— Не знаю, — ответил водитель.

Он и на самом деле ничего не знал, да и не хотел об этом вести разговор. Перед тем как выехать из Донго, ему было сказано:

— Учти, что скоро увидишь очень важных людей. Постарайся их сразу же забыть, если тебе дорога твоя голова.

Барбанти заинтригованно продолжала прислушиваться. Около 4 часов пополудни она увидела пятерых людей, направлявшихся к дороге. Первым шел мужчина в коричневом кожаном пальто, который крикнул ей:

— Уходи отсюда.

Поспешив скрыться, она тем не менее уголком глаза заметила, что в подходившей группе людей были «какой-то старичок и женщина…».

Войдя в спальню, как рассказывал Аудизио, он поприветствовал Муссолини и сказал ему:

— Я пришел, чтобы освободить вас.

Тем самым он хотел усыпить подозрение дуче. Муссолини же, тронутый его словами, ответил:

— Я отдам вам всю империю.

Альдо Лампреди, бывший вместе с ним в доме, однако, потом сказал, что такого театрального диалога не слышал. Он считал: Муссолини отлично понимал, что пробил его час.

Будучи членом правления партии, он прибыл в Дон-го вместе с отрядом, чтобы проследить за тем, как будет исполняться приказ Луиджи Лонго: «Никаких эффектных сцен, никаких исторических речей, только экзекуция».

Из окна дома Лия де Мариа смотрела на уходивших. Кларетта, которая была ей очень симпатична, куталась в шарф. Весь день потом Лия ломала себе голову, что же ожидает столь приятных людей. В полдень она принесла им прямо в спальню кое-что покушать. Они сидели на постели, укутав ноги для тепла одеялами. Женщина покушала маисовую кашу и выпила молока, мужчина взял кусочек мортаделлы, хлеб и немного салями. Ни тот, ни другая не притронулись к домашнему сыру, который она специально подогрела, и это ее немного обидело. Когда она через некоторое время возилась в саду, то увидела, как мужчина, стоя у окна, показывал женщине вершины Вал-Теллины.

Ее удивило, что мужчина был очень похож на Муссолини, о чем она сказала молодым партизанам, сторожившим эту парочку у дверей спальни. Оба рассмеялись и ответствовали:

— Да, он действительно похож на Муссолини, но, конечно, это не он.

Поднимаясь по лестнице, чтобы привести в порядок постель, она увидела, что оба парня спешили догнать уходивших. Тут-то у нее возникло подозрение. Наволочки подушек были мокры от слез и перемазаны краской для ресниц и бровей.

Когда «фиат» тронулся с места, Кларетта не плакала. Сидя на заднем сиденье, она держала Муссолини за руку. Оба они показались Дженинацце странно спокойными. Спускаясь под гору, машина двигалась со скоростью похоронных дрог, так как впереди нее шел не торопясь Лампреди. Моретти тоже ушел вперед. На переднем сиденье находился только Аудизио с автоматом в руках, постоянно смотревший назад.

Проехав пятьсот метров от крутого поворота дороги, он приказал остановиться. Водитель увидел, что они подъехали к железным воротам виллы Белмонте, каменные стены которой густо заросли плющом. За домом виднелось озеро. Выйдя из машины, Аудизио подошел к воротам, открыл калитку, затем вернулся и сказал Муссолини и Кларетте:

— Выходите.

Рукой показал им, чтобы они шли к дому, и пошел за ними следом.

В пятнадцати метрах от озера их ожидал Моретти, а на повороте дороги в пятидесяти метрах сзади двое партизан перекрыли дорогу, шедшую из деревни. Между ними и автомашиной находился Лампреди. Так что бежать было некуда.

Джузеппина Кордаццо, тридцатитрехлетняя горничная, убиравшаяся наверху, была удивлена происходившим. Недавно мимо дома проехала автомашина с людьми в голубых беретах с красным флагом. Теперь же к воротам подъехала незнакомая машина и остановилась. Она немедленно побежала к хозяйке дома, сидевшей в саду и читавшей газету.

— К нам пытается въехать какая-то автомашина, — запыхавшись, произнесла она.

В этот момент женщины увидели подходившего к ним мужчину, крикнувшего хриплым голосом:

— Идите в дом, или вы будете убиты!

Забежав в дом, они подскочили к окну. К своему удивлению увидели какую-то молодую женщину, пытавшуюся обнять стоявшего рядом с ней мужчину, и двух вооруженных людей, находившихся неподалеку.

Дженинацца толком не расслышал, что сказал Аудизио. А тот жестко произнес:

— По приказу командования добровольческого корпуса «Свобода» на меня возложена миссия привести в исполнение приговор итальянского народа.

Кларетта вскрикнула, поняв ранее Муссолини, что это был конец, и стала кричать:

— Вы не можете лишить нас жизни таким образом! Вы не можете так поступить!

— Отойдите в сторону, или будете убиты первой! — рявкнул Аудизио в ответ.

На лбу его показался пот, и он нажал на спусковой крючок автомата, но тот заклинило. Тогда он выхватил пистолет из кобуры, раздался сухой щелчок, но выстрела не последовало. Обернувшись к Моретти, Аудизио крикнул:

— Дай мне свой автомат!