освободил.

Не ожидая мобилизации, большинство служащих Центросоюза, в числе 22 человек, спасаясь от репрессий против центросоюзников и ища спокойной тыловой службы, явились к подполковнику Сипайлову, прося его зачислить к нему на службу. В их числе были поручики Панков и Жданов, заслужившие плохую славу, хотя по — существу они были глубоко мирные люди.

Часть офицеров и казаков уже после регистрации и явки в полки бежали из Урги. В числе бежавших был мой бывший полковой адъютант поручик А. И. Орлов — в прошлом преподаватель Читинской гимназии, и сотник Забайкальского казачьего войска Патрин. Бежали они ночью, верхами направляясь в горы Хэнтэй, где их изловить было трудно. Впоследствии доходили слухи, что Орлов и Патрин благополучно добрались до Читы. Причины бегства — крайняя враждебность к семе- новцам. Они оба в 1919 г. уехали от атамана Семенова на фронт к адмиралу Колчаку. Решение их бежать для сохранения жизни было, пожалуй, правильным, так как рано или поздно Сипайлов или Безродный узнали бы их прошлое, и генерал Унгерн едва ли пощадил бы их.

9 февраля те китайские купцы, кои не бежали из Урги, открыли магазины и лавки. Имущество их оставалось в целости.

Генерал Унгерн поселился в самой Урге, в брошенной китайцами импани. Во дворе были поставлены три больших юрты. Одну занял сам Унгерн, в другой поместилось человек 5–6 лам — прорицателей, и третья юрта предназначена была для штаба генерала Унгерна. Конвой разместился в фанзах.

В здании Монголо — китайского банка разместилось Комендантское управление подполковника Сипайлова. Помещение китайского ямыня заняло интендантство. В Урге же разместилась артиллерия, вновь сформированное юнкерское училище, швейная, оружейная мастерская во главе с подполковником Дубовиком и другие подсобные учреждения. Штаб генерала Резухина остался в Маймачене. В Консульском поселке в доме Парыгина разместился госпиталь. 1–й Татарский полк расквартирован был в Маймачене. 2–й Конный полк, по смене его с Иро 3–м Конным полком, вновь сформированным, расквартирован был частью в Маймачене, частью в китайских казармах. Вновь формируемый 4–й Конный полк войскового старшины Маркова располагался в китайских казармах.

Между штабами генералов Унгерна и Резухина установлено было разграничение работ: первый ведал всеми политическо — административно — хозяйствеными делами, а второй — оперативными, формированием и снабжением войск и дальней разведкой.

Получив назначение на должность начальника штаба генерала Резухина, я спешно устроил семью в Консульском поселке (дом начальника конвоя), и приступил к работе. Большая фанза внутри импани. Одну половину занимал Резухин, другую штаб, где я застал за какими?то подсчетами капитана Россианова и сотника Бочкарева. Оба дружески встретили меня.

Генерал Резухин ясно и просто объяснил мне мой круг работы, подчеркнув, что главное внимание мое должно быть сосредоточено на руководстве работой 2–го Конного полка полковника Хоботова, который несет сторожевое охранение на севере — против китайцев в Маймачене Кяхтинском и против большевиков. Вторая задача — следить за выполнением приказаний генерала Унгерна по сформированию и снабжению вновь формируемых частей войск. В его отсутствие его именем делать срочные распоряжения. При всех обстоятельствах возможно меньше писать и не разводить “канцелярщины”, которой не терпит Унгерн.

Со своей стороны, Россианов и Бочкарев заверили меня в полной их готовности помочь мне в работе, и должен отметить, что оба офицера оказали мне немалые услуги в смысле ориентировки в обстановке Азиатской конной дивизии и часто выручали меня советами.

Пришлось всему уйти в работу штаба, проводя в нем с 8 часов утра до 9–10 часов ночи, налаживая работу 3–го полка: направление дальней разведки, более рациональное размещение основных застав сторожевого охранения, снабжение и пополнение 3–го полка, который отправлен был для выполнения сложных и ответственных заданий в период формирования.

Командир полка, сотник Янков, из чиновников, был дельный офицер, но неопытный в военном отношении и к тому безграмотный. Выручал его помощник подполковник Островский — кадровый офицер, окончивший ускоренный курс Академии Генерального штаба.

Была налажена прочная связь с 3–м полком. Сотни расположены были на главных направлениях. Дальняя разведка разъездами налажена. Сторожевое охранение перехватывало все пути с севера. Поступали регулярно срочные донесения. Через неделю работы каждое утро (в 9 часов) у генералов Унгерна и Резухина на письменных столах лежали срочные донесения с фронта обо всем, что произошло за сутки и вопросник, требующий их указаний.

Мне удалось получить от геодезиста Лисовского составленную им на кальке новую, еще не выпущенную карту Монголии, 10 км в дюйме, но весьма точную. Геодезист Лисовский по распоряжению Российского картографического отделения три года провел в Монголии на исправлении карты и та карта, которая была в моих руках — один их первых экземпляров.

Эту карту на кальке я размножил в 3 экземплярах для обоих генералов и командира 3–го полка. По этим картам отмечались все известия с фронта, что устраняло всякие недоразумения в понимании и уточняло связь. Насколько помню, 12 февраля монголы донесли, что к Урге из Калгана по юго — западным путям подходит караван в 400 верблюдов, охраняемый китайскими солдатами. Генерал Резухин с 2 сотнями пошел навстречу каравану и встретил его в 20–25 км от Урги. К юго — запа- ду от Богдо — улы произошел короткий бой с китайской охраной каравана. Часть охраны была перебита, часть разбежалась.

В клади каравана было много ценного. Самым ценным были 500 новых, японского образца, винтовок, 100000 патрон к ним и 20 лотков артиллерийских снарядов к трехдюймовым японским орудиям. Много было мануфактуры, консервов и прочего добра. Груз 400 верблюдов по стоимости трудно определить, но он выражался в сотнях тысяч серебряных лан.

В один из первых вечеров после захвата каравана (14 или 15 февраля), после ужина, сидя за кофе с ликером, генерал Резухин сказал мне: “Подумайте о мероприятиях закрепления русских в Монголии и свои соображения очень кратко изложите письменно”.

Через три дня представил доклад на двух страницах, суть коего в следующем.

1. Командование 5–й армии в Иркутске, придравшись по незначительному поводу к Монгольскому правительству, перейдет монгольскую границу. Азиатская конная дивизия не в силах будет задержать в десятках тысяч 5–ю советскую армию. На формирование монгольской армии в 100000 всадников потребуется минимум год. Едва ли большевики оставят на такой длительный срок генерала Унгерна в покое.

2. Немедленно все пограничные пункты занять монгольскими частями с бурятскими инструкторами. Русские на границе не должны появляться.

3. Для “белого русского дела” необходимо, чтобы в Ургу вернулся генерал Чэнь И со всем административным аппаратом и договориться с монголами об автономном управлении под сюзеренным владением Китая. Китайские войска отправить в Китай, а для охраны Монголии сформировать монгольскую армию в 100000 всадников. Инструкторами в армии — чины Азиатской конной дивизии. В этом случае Правительство СССР не рискнет на осложнение с Китаем и оставит Монголию в покое, что даст возможность создать сильную монгольскую армию и, опираясь на нее, как монголы, так и генерал Унгерн могут решать крупные проблемы.

4. Высокий комиссар Чэнь И не может отказаться от предложения сговора, так как сохранение Монголии для Китая — вопрос жизненный. Будут недовольны монголы, но они должны согласиться на временную меру, пока не будет сформирована армия и не наладится новая жизнь автономной Монголии, чтобы обороняться от китайцев и большевиков.

5. Если 5–я советская армия нарушит нейтралитет и перейдет границу Монголии, то монгольскую армию под командованием генерала Унгерна поддержит китайская армия, что является мечтой Белого движения.

Доклад мой имел успех. Меня рано подняли с постели и приказали с черновика генерала Резухина составить письмо Чэнь И в двух экземплярах. Суть письма: “Высокому комиссару в Монголии Чэнь И предлагается вернуться в Ургу и с Богдо — гэгэ- ном заключить соглашение о полной автономии Монголии под сюзеренным владычеством Китая. Власть Китая над Монголией будет осуществляться советником при Богдо — гэгэне лично Чэнь И. Охрана границ и внутреннего порядка возлагается на монгольскую армию под командованием генерала Унгерна. Содержание армии на счет Монгольского правительства, все же