что ж ты, друг мой, так рассеян?
Не бросай их где придётся:
мы не знаем, что творим.
Собери их по домам,
где ты был когда-то гостем -
поздним гостем Ренессанса, -
собери их по домам.
Собери их по домам -
там их и найдёшь, где бросил:
к ним никто не прикасался -
их никто не понимал.
Ей-же-ей, давно пора
начинать пустые сборы
в честь последнего веселья,
в честь поездки никуда.
Вот и кончилась игра.
Сделай так, чтоб скоро-скоро
от стихов твоих на свете
не осталось и следа.
Потому что их удел
состоял, признаться, в том лишь,
чтобы на тебя взглянуло
маленькое божество.
И – отворотясь от дел
(очень важных, если помнишь) -
на тебя
маленькое божество.
1
По синему ельнику зайка бежит,
королевич маленький в люльке лежит,
у него по пташечке в каждой руке,
говорящих мысли на его языке:
Небо над тобою, говорят, роково:
не ходи за облаци, там нет никого. -
Кочет, вон, на тереме не хочет в полёт,
Бог сидит на дереве и плюшку жуёт.
Всё-то тут устроено на диво умно:
на лужайке ангелы ткут полотно,
рыбаки над речкой зажигают свечу,
в речке столько нечисти – бери не хочу!
Всё-то тебе дадено – и дадено тут:
тут тебе и родина, и вечный приют,
пчёлы золотые роятся у сот,
Богоматерь ягоды в подоле несёт.
2
Пути шёлковые по лугам пролегали -
цветы маковые взошли над лугами,
ибо нету на свете ни места пустого,
ни пустого слова.
И что было с земли снесено – воротится:
принесёт тебе в клюве незнакомая птица
хочешь – пух лебединый,
хочешь – город родимый.
А заплачешь – не плачь: там, где рана кипела,
будет жёлтый цветок чистотела,
где дымилась чёрная яма -
будет луковка храма.
Не найдёшь, что ищешь, – найдёшь, что найдётся:
погляди-ка, вот оно – твоё детство:
где сафьяновые башмачки топотали -
небо кружевом золотым залатали.
Никаких черновиков,
никаких чистовиков -
песню спел, и губы вытер,
и умчался, словно ветер,
и на этом был таков!
Что успел, то и успел,
сколько спелось – столько спел.
Время спелою черешней
в кузовке несёт Всевышний
в свой серебряный придел.
Он трудился, не присев,
он сегодня без часов -
и, вздохнув над светлой нишей,
запирает день минувший
на серебряный засов.
Уплывает в облака
лёгкий образ кузовка:
он теперь уже вчерашен -
только свежий вкус черешен
ощущается пока.
…но беспокоит – непонятно что:
вино ль Ронсара, облако ли Данте,
Тартини ли смиренное анданте…
не обращай внимания, пройдёт!
Куда ни то приткнётся, замолчит
и, может быть, умрёт, как умирали
и умерли – да вот хоть ритурнели:
ах, друг ты мой, в нас мало что живёт!
Тем паче – эти древности: музей
давно закрыт и переделан в лавку,
бирюльки переданы в переплавку
и в перековку – лишь бы с глаз долой -
иметь неловко было, не иметь
обидно… а показывать знакомым
совсем уже смешно: тяжёлым геммам
не выдержать короткого суда
