Передайте эту записку Мартину, он должен знать, что мы с Адольфом живы, что нам необходима помощь! Скажите, что Ева просила его…

– Ева Браун, надо полагать? – уточнила я с интересом, хотя теперь мне уже все было ясно. – Жена Гитлера?

– Ну, конечно, дорогая! – Старушка мило улыбнулась. – Я рада, что вы меня наконец узнали!

Я не успела ничего ответить, как в коридоре появился Иван Карлович. Он был мрачен и озабочен. Рядом с ним плелся санитар огромного роста с длинными, как у гориллы, руками.

– Как же так, Бухтеев!.. – выговаривал Иван Карлович санитару. – Как же вы допустили?

– Виноват, Карлыч… – бубнил санитар, опустив лысую голову. – Виноват, недоглядел… она хитрая такая, вы же знаете… психи, они вообще все такие хитрые…

– Я просил вас, Бухтеев, не называть наших пациентов этим словом! – недовольно проговорил доктор и в это время увидел меня и мою престарелую собеседницу.

Он вспыхнул, взмахнул маленькими ручками и подскочил к нам:

– Ева Моисеевна, почему вы в коридоре? Как вы вышли из своей палаты? Вы же знаете, что это запрещено! Сейчас же вернитесь в свою палату!

– Я вернусь, вернусь! – захныкала старушка. – Только очень вас прошу – разрешите мне присутствовать на процессе! Ведь там будут все мои знакомые!

– К сожалению, это не в моей компетенции, но я могу распорядиться, чтобы в вашу палату поставили телевизор. Вы сможете следить за ходом процесса в прямом эфире! А сейчас, Бухтеев, проводите Еву Моисеевну в ее палату!.. а потом поможете Илье Ильичу в процедурной, у вас ведь смена заканчивается только через полтора часа…

Санитар подхватил старушку, как перышко, и повел ее в одну из палат, расположенных вдоль коридора.

Тогда Иван Карлович повернулся ко мне и строго проговорил:

– А вы? Почему вы здесь находитесь? Казалось бы, здоровый человек, должны понимать…

– А про какой процесс она говорила? – спросила я, чтобы сбить доктора с мысли.

– А? Что? Про Нюрнбергский, конечно… – Он заморгал глазами, провел рукой по лицу и снова нахмурился, но уже без прежнего запала: – Ну, вы же должны понимать, что здесь существуют строгие правила внутреннего распорядка! Среди наших пациентов есть весьма опасные… это хорошо, что вы столкнулись с Евой Моисеевной, она вполне безобидна. А что было бы, если бы на вас наткнулся наш Джек Потрошитель? Или Андрей Романович?

– Какой еще Андрей Романович?

– Чикатило, само собой.

– Чикатило давно арестован и казнен… – проговорила я неуверенно. – А Джек Потрошитель и вовсе жил сто лет назад…

– Конечно, у нас не настоящий Чикатило, как и Ева Браун ненастоящая. Они только считают себя этими знаменитыми людьми, но и ведут себя соответственно. А вы сами понимаете, что человек, который ведет себя как Джек Потрошитель, не менее опасен, чем настоящий…

– Вам следует лучше стеречь пациентов! – оборвала я его. – Кстати, как там моя тетя? Я могу ее увидеть?

– Давайте для начала вернемся в приемную, там нам будет удобнее разговаривать… – с этими словами он ухватил меня за локоть и повел по коридору обратно.

Его маленькие ручки оказались неожиданно сильными, и мне не осталось ничего другого, как подчиниться.

Вернувшись в приемную, Иван Карлович усадил меня на стул, а сам сел напротив и, твердо поставив локти на стол, проговорил:

– К сожалению, тетя не хочет вас видеть. Мы сообщили ей о вашем визите, но она категорически отказалась…

– Отказалась? – Я изобразила праведное возмущение. – Да быть такого не может! Тетя всегда любила меня! Она просто мечтает со мной встретиться!

Я могла сейчас говорить все, что угодно, потому что знала: проверить мои слова им не удастся, поскольку Лариса Кондратенко сбежала из больницы и опровергнуть ничего не сможет.

Доктор опустил глаза и сосредоточенно забарабанил пальцами по столу.

– Я не хотел говорить вам правду, чтобы не расстраивать, – произнес он после затянувшейся паузы. – Дело в том, что у нас в больнице произошло несколько случаев заболевания дифтеритом. И ваша тетушка тоже подхватила инфекцию. Ей, оказывается, необходимая медицинская помощь, и ее здоровье вне опасности, но посещения, разумеется, запрещены. Это в ваших интересах… вы же понимаете, дифтерит – очень опасное инфекционное заболевание…

И тут я вспомнила «курс молодого бойца», который в свое время провел для меня дядя Вася. Среди прочих навыков, совершенно необходимых частному детективу, он обучил меня основам проведения допроса.

В каждом допросе есть момент, когда допрашиваемый совершенно не готов к неожиданной атаке и невольно раскрывается. Тот самый «момент истины». Именно в этот момент нужно огорошить его неожиданным вопросом – и тогда успех гарантирован. Подозреваемый выложит все как на духу.

Так вот, я поняла, что Иван Карлович находится сейчас именно в таком состоянии.

Я вскочила со своего стула, перегнулась через стол, нависла над ним и рявкнула:

– Хватит водить меня за нос! Я знаю, что моей тети нет в больнице! Знаю, что она сбежала!

В детективных фильмах и романах часто используют прием «злого и доброго полицейского». Поскольку я здесь была одна, мне пришлось одной изображать и того, и другого. И я, кажется, неплохо справилась с этой сложной ролью.

Иван Карлович действительно был поражен моим внезапным превращением из скромной, доверчивой посетительницы в злобную мегеру с замашками сурового следователя. Он отшатнулся и даже прикрыл рукой лицо, как будто боялся, что я его ударю. И невольно покосился на дверь, должно быть, собираясь позвать на помощь гориллоподобного санитара.

– Хотите позвать Бухтеева? – проговорила я насмешливо. – Испугались беззащитной женщины? Вам не меня надо бояться! Вам надо бояться последствий своего безответственного поведения! Имейте в виду – я этого так не оставлю! Я сейчас уйду, но прямо отсюда, из вашей больницы, я отправлюсь к прокурору и сообщу обо всем, что здесь происходит… и тогда никакой Бухтеев вам не поможет!

– Что происходит? – забормотал Иван Карлович. – Ничего не происходит…

– Ничего?! Пациенты пропадают, а главный врач ни о чем не знает! И это еще хорошо, что моя тетя – относительно безобидный человек, а если бы сбежал ваш Джек Потрошитель… или Чикатило?

– Опасных больных стерегут гораздо лучше…

– Это всего лишь ваши слова! Да вы вообще не контролируете ситуацию в больнице! Нет, я больше не хочу вас слушать! Пусть с вами разбирается прокуратура!..

– Прошу вас, не надо! – Иван Карлович заломил руки нелепым и трогательным жестом, и мне даже стало его жалко. Но нельзя было снижать напор, следовало дожимать подозреваемого на месте, как говорит дядя Вася.

– В прокуратуру!.. – повторила я и сделала вид, что поднимаюсь из-за стола.

Тут доктор взглянул на меня проницательным взглядом.

Все-таки он был опытным психиатром, а значит, разбирался в человеческом поведении, в мотивах и проявлениях человеческих поступков. Он наверняка понял, что если бы я действительно собиралась пойти в прокуратуру, то уже давно без лишних слов покинула бы больницу и осуществила свое намерение. А поскольку я все еще нахожусь в приемной и обхожусь многословными угрозами – значит, на уме у меня что-то совсем другое.

– Чего вы хотите? – осведомился Иван Карлович, сложив маленькие ручки на груди.

Я перегнулась через стол и твердо проговорила:

– Расскажите мне все про Ларису Алексеевну! Все, что вы знаете. Когда она к вам поступила, с каким диагнозом. Как вела себя в больнице. Как ей удалось сбежать, если, как вы утверждаете, ваших пациентов хорошо охраняют…