— Для этого ведь есть вы, не так ли? — неприветливо ответила София.
Ей здесь не нравилось. Софию смущала даже не сама цель ее прихода, а то, что ей пришлось прийти к еврею, то есть к отверженному.
Но Исаак вовсе не думал о том, чтобы сделать ей приятное и укоротить время ее пребывания в его лачуге. Пересчитав монеты, он неторопливо потянулся к книге, которая была истрепана и покрыта пятнами. На одном из вложенных листочков он записал цифры.
— Да уж, мы всегда рады помочь хорошему христианину, — ехидно пробормотал он. — Мы так этому рады, что даже порой забываем, как двадцать лет назад нас прогнали из этого самого города. У вас дом где — на площади де Грев или в Жермен-Локсеруа? Вполне может оказаться, что вы живете в моем доме, который у меня украли.
— В любом случае, виноват в этом мой муж, а не я, — сказала София и поспешно протянула руку к мешку с деньгами.
Но Исаак крепко держал его. Тусклый свет отражался в его лице.
— Вам не стоит испытывать укоры совести, — продолжал он насмешливо, но его взгляд при этом был ледяным. — Когда короля Ричарда короновали на царство, нашему брату в Англии стали прорубать черепа топорами, нас сгоняли в деревянные дома и поджигали. А теперь осквернители причастия и богоубийцы отнимают у нас имущество.
— Имя моего покойного мужа — Бертран де Гуслин, и если он и убивал евреев, то не в Париже, а в Палестине.
— Гуслин? Вы — родственница Теодора?
Впервые с его лица исчезла усмешка, и его жирное тело вздрогнуло. Презрение, которое до этого сквозило в каждом его слове, в каждом жесте, пропало так быстро, что Софии показалось, что перед ней сидит совершенно другой человек. Она больше не была для него одной из высокомерных парижанок, которые сегодня приходят к нему за помощью, а уже завтра, если представится удобный повод, готовы унизить его.
— Конечно, — ответила София, сбитая с толку его странным поведением. — А вам какое до этого дело?
Он снова почесал бородку, но на этот раз не для того, чтобы испытать ее терпение, а потому, что впал в задумчивость.
— Теодор хороший человек, — размеренно сказал он. — Да, именно: хороший человек. Он говорит с нами, совершенно не укоряя нас в том, что мы убили Христа. В то время как остальные только и думают, как бы запихнуть всех нас в один квартал и не позволять более жить в центре Парижа, он относится к нам так, будто мы живем в одном мире, а не в разных. Мне нечасто приходилось встречать столь образованного, разумного христианина, да к тому же почти без предрассудков. Он цитирует Пьера Абеляра, который сказал, что евреи не повинны в распятии Христа, что они действовали по неведению, что означает — без злого умысла. Да, так говорит Теодор де Гуслин, и по нему видно, что он действительно так считает и действует в соответствии с этим. Однако...
София хотела гордо поддакнуть и обратить внимание на то, что всеми названными добродетелями Теодор обязан ей, хотя она и не могла вспомнить, чтобы хотя бы раз разговаривала с ним на эту тему.
Но Исаак поднял руку, призвав ее к молчанию.
— Однако... Ему следует быть осторожным. Наш брат всегда задолго чует беду. Я не знаю, каковы планы короля... и не знаю, касаются ли они нас. Но Теодору стоит смотреть, перед кем он высказывает свое мнение.
— Теодору нечего бояться короля! — решительно воскликнула София. — Он — учитель дофина!
Исаак только пожал плечами.
— Думаете, это защитит его? — с сомнением спросил он, затем подвинул к ней мешок с деньгами и больше не сказал ни слова.
Она взяла мешок, но гордость помешала ей пересчитать его содержимое. Кроме того, ей не терпелось как можно скорее покинуть это место.
— Глупая болтовня, — пробормотала она, поднимаясь по лестнице между покрытыми плесенью стенами. Что бы ни значили слова Исаака, прежде всего ей нужно было решить собственные проблемы.
Нужно избавиться от Кристиана Тарквама. Она заплатит ему в обмен на обещание никогда больше не подходить к Теодору и не отвлекать его своими разговорами.
Она закрыла лицо капюшоном, чтобы никто не видел, что она выходит от еврея, и сняла его только тогда, когда вошла в дом и увидела, к своему великому удивлению, прямо перед собой врага. Кристиан не только находился в ее доме в совершенно неподходящее время, но держался при этом так уверенно, что ее тщательно обдуманный план уже не казался ей столь эффективным.
Заметив Кристиана, София остановилась и пристально посмотрела на него. Затаив дыхание, она рассматривала его профиль. Хотя она и не была мастером читать по человеческим лицам, она тотчас же поняла, что привлекло его внимание настолько, что он, обычно такой подвижный и беспокойный, стал похож на статую.
Взгляд Кристиана был направлен в сад, в котором однажды маленький, хромой Теодор пытался поднять над головой тяжелый меч и кричал, что станет рыцарем. Теперь, двадцать лет спустя, он, уже знаменитый ученый, ходил по саду взад-вперед, используя ритм своих медленных шагов для того, чтобы еще раз повторить только что выученное. Сегодня он был не один. Рядом с ним шла Катерина, которая, как всегда, беззаботно щебетала, рассказывая о том, что произошло с ней за день, или предлагая ему приготовить укрепляющий суп или смешать вино с пряностями.
Вместо того чтобы подойти к ним и поприветствовать их, протянув свою грубую руку, Кристиан стоял в стороне, не тряс перед лицом визжащей Катерины ручной крысой, но смотрел на нее широко раскрытыми глазами каким-то странным, изумленным взглядом. В его глазах не было насмешки, сквозь которую, как сквозь тонкие очки, он постоянно смотрел на мир. И улыбался он не язвительной улыбкой, а мягко и преданно.
София, ничего не понимая, покачала головой.
«Какой дурак! — подумала она. — Как могло случиться, что этот бродяга, который водится с самыми дешевыми проститутками, потому что на более дорогих у него нет денег, положил глаз на ее дочь? Допустим, она была действительно привлекательна, унаследовав от брата Герина светлые волосы, но ей не хватало его зоркого взгляда и благородной осанки. Она была похожа скорее на дерзкую служанку, чем на дочь ученой, а этот безумец смотрел на нее так страстно, будто она — самое большое сокровище на свете!»
София забилась поглубже в угол, из которого она, оставаясь незамеченной, могла наблюдать за Кристианом так же, как он наблюдал за Катериной.
«И правда, — подумала София, упрятав мешок с монетами в складки своей юбки, — можно было ожидать, что этот необразованный болтун гораздо больше ценит розовые щечки с прелестными ямочками, нежели пронзительный ум».
София тихонько улыбнулась. «Так пусть же она будет его, — подумала она с яростью, но и не без удовольствия, — так пусть же будет его».
Тем временем Теодор завершил прогулку, отослал Катерину и вошел в дом. Кристиан сделал вид, будто только что вошел в комнату, но не направился к другу радостно и восторженно, как обычно, а остался стоять в задумчивости.
Он сухо поприветствовал Теодора. София из своего угла могла слышать все, о чем они говорили, но не видела при этом их лиц.
— Она... она должна знать, — начал Кристиан тихо. Теодор не ответил, но Софии показалось, будто он решительно покачал головой.
— Должна! — пылко настаивал Кристиан. — Должна! Я так хочу сказать ей об этом! Я больше не хочу продолжать эту комедию.
София подумала о визжащей Катерине, о том, как Кристиан пугает ее своей крысой и разговаривает с ней как с младшей сестренкой. Теперь она поняла, что он все это время притворялся, чтобы только девушка не узнала о его любви!
