В застоявшемся воздухе пахло потом и кровью, и София с радостью раскрыла бы ставни. Каждый раз, входя в комнату больного, она в первую очередь приказывала растворить окна, даже если остальные не решались сделать это, боясь демонов. «Что может быть вреднее, чем ядовитые испарения человеческого тела!» — строго заявляла София, и люди чаще всего слушались ее.
Но сегодня она даже не пыталась настоять на своем. Роженица, к которой она подошла и которую стала внимательно разглядывать, занимала слишком высокий пост, чтобы отдавать ей приказы.
— Пожалуйста, тужьтесь! — умоляла одна из служанок. А другая, с мольбой посмотрев на Софию, спросила:
— Вы сможете ей помочь? Схватки длятся уже более суток. Врачи долго обследовали ее, но не нашли средства заставить ребенка появиться на свет. Теперь они разглядывают звезды, чтобы по положению Юпитера и Сатурна вычислить благоприятный момент для вмешательства.
София потерла глаза, чтобы прогнать сон. Как странно, что роды и всяческие болезни случаются в самый неподходящий момент, а именно тогда, когда она крепко спит. Когда ее привезли к роженице, она еще находилась в сонном тумане, а женщины, которые обращались к ней, были похожи на невероятных персонажей из сна.
— Что вы ей давали? — спросила она, перекрикивая жалобный стон, доносящийся с кровати.
Женщины задумчиво смотрели друг на друга.
— Мы сделали все, что полагается делать во время родов, — наконец бодро начала одна из них, немного разочарованная тем, что это не принесло должного результата и роженица продолжала мучиться. — Мы укрепили амулет из благородных камней на ее левом запястье. Думаете, нужна была еще журавлиная кровь? Даже не знаю, где можно ее достать, но она может облегчить роды. А еще на улице стоит на коленях священник и молится святому Годхарту, который помогает всем роженицам.
— Да поможет ему Бог, — пробормотала София, ощупывая роженицу между ног. — Несчастной женщине никогда не станет лучше, если вам не приходит в голову ничего другого. Вы что, не видите, сколько крови она уже потеряла? А судороги, которые сотрясают ее, вызваны не только схватками, а страхом смерти. Она будто сжимается, чтобы удержать ребенка, а это приведет ее к гибели.
— Но что нам тогда делать? — жалобно спросила одна из них. — Нам назвали ваше имя, потому что считается, что вы здесь в Париже можете прогнать смерть. Удастся ли вам и здесь...
— Конечно! — нетерпеливо прервала ее София, не скрывая отвращения к только что услышанной похвале. — А теперь слушайте, что я вам скажу, и выполняйте: сначала мне нужна кипяченая вода полевого цветка, чтобы избавить ее от судорог. После этого я дам ей полынную воду, чтобы ускорить роды. А для того, чтобы ребенку было легче выбраться из ее тела, смажу ее половые органы фиалковым маслом.
В то время как притихшие испуганные женщины засуетились, София положила руку на живот роженицы.
— Вы слышите меня? — спросила она. Женщина застонала, но ничего не ответила.
— Послушайте меня, — попыталась успокоить ее София. — Доверьтесь мне — и я спасу вас и вашего ребенка. Судя по всему, он неправильно лежит, и мы должны повернуть его так, чтобы он лег головкой вперед, а ручки прижал к ножкам.
— Пожалуйста! — с трудом прошептала роженица. — Сделайте так, чтобы это закончилось!
— Ничего не бойтесь, — спокойно сказала София. — Я скажу вам, что собираюсь делать. Чтобы повернуть ребенка, мне нужно протолкнуть его обратно. Для этого дамы будут держать ваши ноги высоко над головой. Будет больно, но не долго, это я вам обещаю.
— Кто... кто вы? — едва слышно произнесли искусанные в кровь губы.
— Я София де Гуслин, и я знаю, что вы сейчас чувствуете. Восемь лет назад я сама родила дочь. Месяцы, что я носила ее, были ужасны, а еще ужаснее день, когда она наконец появилась на свет. Но всем известно: даже самое плохое проходит, а воспоминания не болят.
— Я помню вашего мужа, — пробормотала роженица. — Его звали Бертран, не так ли? Судьба была так жестока, лишив вас мужа еще до появления малыша, и он умер такой ужасной смертью, промучившись целых три дня.
— Да... да, это правда, — равнодушно подтвердила София. — Неизвестная болезнь поразила его внутренности. Но вы не умрете, ваше... величество.
Она обтерла вспотевший лоб Бланки Кастильской, королевской дочери. После того как она вышла замуж за наследника престола Людовика, ее стали называть Бланш.
— Ваш ребенок будет жить, - утешающее добавила София, — а король Филипп обрадуется долгожданному внуку.
София долго сидела у постели уснувшей Бланш. Она уже устала смотреть на дофину, и на короткое время ей захотелось просто опустить голову и погрузиться, как она, в успокаивающую темноту.
Комната была полна людей, когда к полудню наконец на свет появился мальчик, немного посиневший, но здоровый и крепкий. София смазала его небо и десны медом, чтобы очистить рот, помыла его в плоском деревянном корыте и вытерла предварительно подогретыми полотенцами. Женщины смотрели на нее с глубоким уважением.
— Следующие несколько часов регулярно проверяйте его кожу! — приказала София. — Если она станет слишком холодной, ребенка нужно будет натереть свиным жиром!
После того как маленького принца уложили в колыбель, она вернулась к его матери и положила мешочек с полынью, размоченной в вине и воде, к ее кровоточащим половым органам. Глаза Бланш смотрели прямо перед собой, ничего не видя. После всех ужасный болей она не понимала, что наконец родила желанного наследника.
Но вместо нее громко радовались остальные. Гордый наследник трона Луи пришел посмотреть на сына и объявил, что назовет его Филиппом, в честь дедушки.
Голова Бланш начала беспокойно метаться по подушке. Только теперь у Софии появилось время внимательно рассмотреть свою пациентку. Она прожила во Франции почти десять лет, но выглядела как маленькая птичка, которую забрали из теплого гнезда. Ее лицо было угловатым, груди мальчишескими, несмотря на то что она только что родила.
— Тихо, — сказала София. — Тихо.
Она не хотела уходить, пока не станет ясно, выживет дофина или нет. Только теперь, когда она
