1245 год
Женский монастырь, город Корбейль
Они искали Грету весь день и всю ночь. Тот факт, что она не явилась на утреннюю молитву, Роэзия сочла не слишком весомым.
— Мы ведь все знаем, — объявила она взволнованным сестрам, — что в глубине души она осталась язычницей. Она пришла сюда, потому что всю жизнь сопровождала королеву Изамбур, и живет после ее смерти у нас, потому что ей больше некуда податься.
То она часто не является на молитвы и мессы!
Она была уверена, что ей удалось успокоить остальных. Но как только она отвернулась, за ее спиной тотчас же раздалось возбужденное перешептывание. Оно усилилось после того, как Грета не явилась к завтраку, и перешло в громкие крики ужаса, когда обнаружилось, что постель в ее келье не тронута.
— О, Всевышний! — вскричала одна из сестер. — К нам наведывается сатана! Сначала он похитил хронистку, затем ее дочь, а теперь унес и Грету! Что, если наступили наши последние дни и страшные смерти являются предвестником власти сатаны?
— Замолчи! — крикнула Роэзия. — Ты не понимаешь, что говоришь. Конечно, судьба Софии и Катерины пугает меня, но мы пока не знаем, мертва ли Грета. Может, она просто забилась в темный уголок и спокойно молится там своим языческим богам.
На нее все воззрились, раскрыв рты, напуганные ее властным, сердитым голосом почти так же, как и ужасными событиями. Все знали, что Роэзия никогда не повышает голос. Как горько, что под гнетом обрушившихся на них несчастий она повела себя не как разумная, невозмутимая женщина, а как одна из них!
Только сестра Элоиза сохраняла трезвый взгляд на вещи.
— Мать настоятельница, — обратилась она к Роэзии, в то время как та терла себе виски: вчерашние головные боли вернулись и никак не отпускали. — Мать настоятельница, мы должны спокойно составить план. Я предлагаю послать всех сестер на поиски Греты и освободить их от повседневной работы.
— Ты что, с ума сошла? — вырвалось у Роэзии. — Так все еще больше поверят в то, что произошло что-то страшное, и уже никогда ничего не будет, как прежде.
— Да нет же. Сегодня просто невозможно, чтобы каждая из нас выполняла свой ежедневный долг. Вы можете приказать им молчать, но тогда мысли, которые роятся у них в голове, родят еще более страшные фантазии. А если их занять поисками Греты, то бояться и падать в обмороки им будет просто некогда.
Роэзия вздохнула и углубилась в свои мысли. Она не понимала саму себя. Зачем она так взволновалась, вместо того чтобы последовать примеру Элоизы и сохранять здравый смысл? Почему ей не удавалось стряхнуть с себя неприятное чувство, что так она стала похожа на самых глупых из людей?
— Возможно, ты права, — согласилась она. — Давайте начнем поиски.
— И еще кое-что, — добавила Элоиза. — Как вы считаете, не стоит ли сообщить епископу?
— О чем? О том, что мы нашли два трупа, а еще одна женщина пропала?
Элоиза задумалась, помедлив с ответом.
— Вы ведь разговаривали с Гретой, — наконец добавила она. — Что она вам сказала, прежде всего о хронике?
Роэзия вспомнила, как она стояла с Гретой во дворе, покрытом туманом. Серый туман, казалось, положился на воспоминания, и слова Греты были похожи на карканье вороны.
— Она сказала, что София позволяла ей читать хронику... И это означает, о, я не прощу себе того, что лишь теперь поняла: все трое — София, Катерина и Грета — имели отношение к хронике. Одна писала ее, а другие с ней ознакомились.
— Именно об этом и следует сообщить епископу... и объявить в монастыре, чтобы все сестры, которым что-то известно о содержании хроники, сказали об этом нам. Мы должны защитить всех, кто может оказаться следующей жертвой.
Роэзии казалось, что ее голова готова разорваться на части.
— Но от кого нам их защищать? Думаешь, в монастырь пробрался кто-то чужой? И убивает?
Элоиза больше ничего не сказала и молча пошла прочь, чтобы организовать поиски.
Роэзия не смогла заставить себя принять в них участие. Она бродила по монастырю, время от времени останавливаясь и наблюдая за тем, как остальные беспокойно бегают туда-сюда. Когда стало темнеть, она подумала о том, что лучше всего было бы сейчас просто спрятаться.
«София, — пронеслось у нее в голове, — София тоже любила оставаться одна».
Скрипторий женского монастыря был не таким большим, как во многих других монастырях. Его даже и скрипторием-то назвать было нельзя, потому что он располагался не в библиотеке, да и переписчицы в нем писали только бытовые книги монастыря и хроники.
Роэзия с трудом поднялась на верхний этаж. Все эти события подорвали ее обычно стоический дух и обременили тело. С трудом переводя дыхание, она остановилась перед дверью в уютную, пахнущую деревом комнату. Хорошо, что ей не нужно было ни с кем говорить, — ей бы не хватило дыхания.
Однако, войдя в комнату, она тотчас же забыла о своем недомогании. Она издала крик, такой громкий и пронзительный, что его было слышно даже на улице. Сестры внизу возбужденно забегали. А Роэзия упала на колени при виде зрелища, которое ей представилось.
