– Может, вам лучше сесть, милая?
– С вами все в порядке?
– Я Лили, дорогая. Лили Мэйфейр. Вам все равно не запомнить всех нас сразу. Даже не пытайтесь.
– …Всегда к вашим услугам, Роуан. Вы хорошо себя чувствуете?
«Я? О да, вполне. Просто я не в состоянии вымолвить хоть слово и не в силах сдвинуться с места… Я…»
И вновь лицо Роуан свело словно судорогой. Не только лицо – все тело. Она еще крепче вцепилась в руку мистера Лонигана. Он что-то говорил в тот момент столпившимся вокруг родственникам. Кажется, просил их дать возможность Роуан выполнить свой последний долг… оставить ее наедине с покойной…
– Меня зовут Гай Мэйфейр, – послышался слева мужской голос, и кто-то тронул Роуан за руку. – Я сын Андреа. А это моя жена Стефани, дочь Грейди и кузина Элли.
Роуан хотелось ответить каждому, но она не знала, как именно. Достаточно ли просто пожать руку, кивнуть головой или вернуть родственный поцелуй?…
Возле нее возникла еще одна фигура, но пожилой человек говорил так тихо, что она практически ничего не расслышала, кроме имени – Шеффилд.
Роуан боялась поднять глаза и взглянуть в ту сторону, где стоял гроб.
«Но ведь ты только затем сюда и приехала, – твердила она себе. – Ты должна, обязана сделать это. Посмотри, их сотни, и все они…»
– Роуан, познакомьтесь, это Филдинг Мэйфейр, сын Клэя.
Она увидела перед собой древнего старца, такого худого, что можно было различить каждую косточку на его черепе, просвечивающую сквозь бледную кожу; истончившиеся губы уже не скрывали зубов, а вокруг запавших глаз густой сетью легли морщины. Родственники поддерживали Филдинга с обеих сторон, ибо самостоятельно держаться на ногах он не мог. Столько усилий – и все ради того, чтобы увидеть ее, Роуан?! Она протянула старцу руку.
– Он хочет поцеловать вас, дорогая, – сказал кто-то.
Роуан скользнула губами по дряблой щеке.
Обратив на нее взгляд выцветших до желтизны глаз, старик медленно заговорил, но голос был таким тихим, а речь такой невнятной, что Роуан почти ничего не поняла. Лестан Мэйфейр… Ривербенд… Что такое Ривербенд? Тем не менее, не желая обижать престарелого родственника, она кивала головой и силилась подыскать в голове какие-то приличествующие случаю слова для ответа. Столь преклонный возраст сам по себе уже заслуживает почитания, а тем более если человек только из стремления лично выразить ей свое уважение поистине героически сражался с собственной немощью. Однако когда Роуан взяла старика за руку, то была несказанно удивлена шелковистой гладкостью кожи и силой, по-прежнему таившейся в узловатых пальцах.
– Мне кажется, она вот-вот упадет в обморок, – послышался чей-то приглушенный шепот.
Неужели они говорили о ней?
– Хотите, я провожу вас к гробу? – Это был все тот же симпатичный юноша с чистым, как у школьника из приготовительного класса, лицом и сияющими глазами. – Я Пирс, мы с вами познакомились минуту назад. – Он сверкнул белозубой улыбкой. – Кузен Элли.
Да, к гробу… Наверное, пора наконец к нему подойти… Стоявшие впереди чуть расступились, и она все-таки нашла в себе силы посмотреть в ту сторону. Но тут же взгляд метнулся вверх, мимо головы, покоящейся на приподнятой подушке. Она увидела множество цветов, прислоненных к открытой крышке, а правее, в ногах гроба, уже знакомого седовласого человека. Стоявшая рядом с ним темноволосая женщина перебирала четки, плакала и чуть шевелила губами – видимо, молилась. Однако взгляды обоих были устремлены на нее, на Роуан. Но откуда она может знать его – да и вообще кого-либо из собравшихся в похоронной конторе? И тем не менее… Нет, ошибки быть не может. Она знает его. Знает, что он англичанин, помнит даже звук его голоса…
Джерри Лониган повел Роуан к гробу. Пирс держался рядом.
– Ей совсем плохо, Монти. – Очень приятная пожилая дама повернулась к стоявшему возле нее мужчине. – Принеси скорее воды.
– Дорогая, может, вам все-таки лучше присесть?
– Нет, – почти беззвучно, одними губами, выдохнула Роуан и покачала головой, неотрывно глядя на седовласого англичанина и на женщину с четками.
За неделю до смерти Элли вдруг попросила принести ей четки, и Роуан пришлось отправиться за ними в какой-то магазин в Сан-Франциско.
Темноволосая незнакомка продолжала плакать, то и дело прикладывая к глазам носовой платок, а седовласый джентльмен что-то шепотом говорил ей, но глаза его при этом пристально следили за Роуан.
«Я вас знаю».
Он посмотрел на нее так, словно последние слова были произнесены вслух. И вдруг Роуан вспомнила! Кладбище в округе Сонома, где похоронены Элли и Грэм… Этого человека она встретила тогда возле их могил.
Неожиданно еще один фрагмент головоломки занял свое место. Этот же человек всего лишь два дня назад стоял неподалеку от дома Майкла на Либерти-стрит.
– Милая леди, может быть, вам все же стоит сейчас выпить воды? – участливо поинтересовался Джерри Лониган.
Но как? Почему? Что привело незнакомца на кладбище и к дому Майкла? Какое отношение вообще имеет все происходящее к Майклу, который первым рассказал ей о доме с чугунной оградой, украшенной орнаментом из роз? Какая здесь может быть связь?
– Пусть она просто посидит. Вот здесь. – Пирс направился за стулом для Роуан.
Надо идти. Она не может и дальше стоять на одном месте, глядя на англичанина и мысленно требуя, чтобы тот объяснил причину своего появления на Либерти-стрит. Краешком глаза она по-прежнему видела то, что не желала и не имела сил видеть: стоящий на возвышении гроб, а в нем…
– Вот, Роуан, возьмите. Оно очень приятное и холодное. – Роуан почувствовала запах вина. – Выпейте, дорогая.
– Я бы с удовольствием. – Роуан покачала головой и попыталась изобразить на лице благодарную и в то же время виноватую улыбку. – Поверьте, я бы рада, но…
«Но губы меня не слушаются. Мне кажется, я вообще утратила контроль над собственным телом. Не могу даже рукой шевельнуть. А все вокруг ждут, когда я подойду к гробу. И я действительно должна заставить себя сдвинуться с места. – Ей всегда казалось, что только слабаки, не умеющие владеть собой, падают в обморок у прозекторского стола во время вскрытия. Такие процедуры не должны влиять на физическое состояние человека. – Вот если бы меня кто-нибудь стукнул по голове бейсбольной битой, тогда я, наверное, могла бы отключиться. Господи! Похоже, здесь, в этом зале, передо мной начинают открываться совершенно новые стороны жизни! А в гробу лежит моя мать…
А ты что думала? – продолжала разговаривать сама с собой Роуан. – Что она будет вечно ждать, живая и здоровая, пока ты наконец соизволишь приехать? Пока до тебя наконец дойдет… Здесь, в этом совершенно незнакомом тебе месте. Попав сюда, ты словно очутилась в чужой, неизведанной стране».
Седоволосый англичанин направился в ее сторону.
«Кто вы? Зачем вы здесь? Вам здесь совершенно не место».
Нет, она не права. Он-то как раз мало чем отличался от здешних жителей – обитателей этого странного, чуждого ей самой мира с их колоритной внешностью, душевной мягкостью и добротой. В его лице она тоже не увидела ни тени иронии или самодовольства, ни намека на неискренность. Мягко отстранив молодого человека, англичанин придвинулся к Роуан почти вплотную.
Ей вспомнились лица тех, кто присутствовал на похоронах Элли. Сколько же мук им пришлось претерпеть! Там не было ни одного человека моложе шестидесяти, но при этом ни одного седого волоса, ни единой ослабевшей мышцы, ни единой морщинки… Ничего похожего! Именно такими, по их мнению, и
