что происходит. Майкл исчез. Возможно, он никогда больше не появится в ее жизни, и останется только воспоминание о проведенном вместе уик-энде и это непреходящее чувство…
«Мне необходимо вернуться домой… Дело не в видениях… Просто я не могу здесь больше оставаться… Я понял это в тот день, когда оказался в океане…»
Дверь за спиной Роуан распахнулась, и она молча отступила в сторону, пропуская входившую в зал пару. Мужчина в помятом белом костюме, слегка склонив толстую шею, что-то тихо говорил своей спутнице – статной женщине в безукоризненно сшитом спортивного покроя платье с отрезной талией; ее седые, отливающие металлом волосы были туго скручены в узел на затылке.
– Беатрис! – послышалось чье-то приветствие. Совсем еще молодой человек устремился им навстречу и расцеловался с женщиной.
– Я так рада видеть тебя, дорогая, – прозвучал другой голос, женский. – Нет, ее еще никто не видел, но она должна приехать с минуты на минуту.
Их манера говорить походила на ту, что была свойственна Майклу, и одновременно разительно от нее отличалась. Двое мужчин с бокалами в руках, шепотом о чем-то беседуя, прошли между Роуан и недавно прибывшей парой и затерялись в толпе, заполнявшей второй зал. Входная дверь вновь открылась – с улицы пахнуло жаром и донесся шум уличного движения.
Роуан отошла в дальний угол. Оттуда ей наконец стал виден весь гроб. Половина крышки была опущена, скрывая под собой ноги и нижнюю часть туловища покойницы, и Роуан это показалось нелепым, хотя она и не смогла бы объяснить почему. На пышной шелковой подушке чуть выше головы лежал крест. Самой головы видно не было – только легкая тень на фоне сияющего шелка.
«Ну же, иди, – подбадривала себя Роуан. – Неужели подняться на это возвышение для тебя страшнее, чем войти в операционную? Подойди к гробу. Да, ты окажешься у всех на виду. Ну и что? Они же не знают, кто ты».
Однако тело вновь словно свело судорогой, и она не могла сделать ни шагу.
Как будто издалека до нее донесся чей-то голос. Она понимала, что он обращен именно к ней, что следует повернуть голову и ответить, и тем не менее продолжала молча стоять в той же позе. Девчушка с бантом удивленно смотрела в ее сторону, недоумевая, почему эта женщина так странно себя ведет.
– …Джерри Лониган. К вашим услугам. А вы доктор Мэйфейр, если не ошибаюсь?
Роуан тупо взглянула на говорящего. Полный мужчина с тяжелой нижней челюстью и ярко-синими с зеленоватым отливом глазами… Нет, глаза скорее напоминали шарики из синего мрамора – совершенно круглые и очень синие.
– Вы доктор Мэйфейр?
Она бросила взгляд на его протянутую руку. Крупная, тяжелая, как звериная лапа. Роуан понимала, что достаточно просто коснуться, пожать ее, но напряжение во всем теле достигло такой силы, что она не смогла сделать даже это. Ей казалось, что застыли даже глаза. Господи, да что с ней такое? Откуда эта тревога? Почему тело отказывается подчиняться разуму? Ведь ради этой минуты она преодолела две тысячи миль.
– Я хочу… – Не в состоянии выдавить из себя еще хоть слово, она лишь качнула головой в сторону гроба.
Мужчина обнял ее за плечи и слегка подтолкнул вперед:
– Вы хотите видеть ее, доктор Мэйфейр?
«Видеть ее… Говорить с ней… Узнать ее получше и полюбить… Быть любимой ею…»
Роуан сознавала, что похожа сейчас на ледяную статую с широко раскрытыми глазами.
Она взглянула в маленькие синие глазки и молча кивнула. И вдруг наступила полная тишина, как будто кто-то нажал на кнопку и выключил звук. Неужели она мыслила вслух? Нет, она не произнесла ни слова. Мужчина повел ее к гробу, и все взгляды разом обратились в их сторону, ведь до того никто из собравшихся не знал ее в лицо. Под приглушенный шепот, передававший новость из уст в уста, они пересекли первый зал – Роуан лишь на долю секунды задержалась возле рыжеволосой девочки – и подошли к входу во второй. На самом пороге Роуан невольно застыла как вкопанная. Ее провожатый – мистер Лониган – тоже остановился.
В зале перед ними словно вдруг стало темнее. Голосов не было слышно, никто не двигался. Даже детишки прекратили свои игры.
– Не хотите ли присесть, доктор Мэйфейр? – участливо спросил мистер Лониган.
Роуан продолжала стоять, уставившись в ковер. От гроба ее отделяли теперь метров шесть.
«Только не смотри туда, – говорила она себе. – Только не смотри, пока не подойдешь и не поднимешься на возвышение. Не следует пытаться издали увидеть самое ужасное».
Но что значит «ужасное»? Что может быть страшнее стола для вскрытия трупов? Только то, что в гробу лежит… ее мать!
Женщина, сидевшая рядом с рыжеволосой девочкой, встала и положила руку на плечо малышки:
– Вы Роуан? Меня зовут Алисия Мэйфейр. Я приходилась Дейрдре четвероюродной племянницей. А это Мона, моя дочь.
– А я Пирс Мэйфейр, – представился симпатичный молодой человек, стоявший справа от Роуан, и протянул ей руку. – Правнук Кортланда.
– Дорогая, меня зовут Беатрис, я твоя кузина. – Роуан окутало ароматом духов. Та самая женщина, с седыми волосами, слегка коснулась ее мягкой щекой. Огромные серые глаза.
– Сесилия Мэйфейр, внучка Баркли. Мой дед родился в особняке на Первой улице, он был вторым сыном Джулиена. А это… Позвольте познакомить вас с сестрой Мари-Клэр. Сестра, это Роуан, дочка Дейрдре.
Наверное, монахиням полагается говорить что-то особенное, какие-то приличествующие случаю слова. Но сестра Мари-Клэр все равно бы их не услышала. Окружающие наперебой кричали ей в самое ухо:
– Это Роуан! Ро-у-ан! Девочка Дейрдре!
– Тимоти Мэйфейр, ваш четвероюродный кузен. Мы все рады наконец-то познакомиться с вами, Роуан…
– …К сожалению, такой печальный повод…
– Питер Мэйфейр. Мы побеседуем позже. Мой отец Гарланд. Элли когда-нибудь рассказывала вам о Гарланде?
Господи! Они все Мэйфейры! Полли Мэйфейр, Агнес Мэйфейр, дочери Филипа Мэйфейра, Эжени Мэйфейр… и так далее, и так далее… Сколько же их на самом деле?
Не семья, а целый легион! Роуан без конца пожимала чьи-то руки, но при этом старалась ни на шаг не отходить от мистера Лонигана, который все это время оставался ее верной опорой. Она дрожала… нет, точнее будет сказать, ее трясло как в лихорадке.
– …Клэнси Мэйфейр. – Ее щеки легко коснулись губы очередной родственницы.
– Я правнучка Клэя. Дедушка родился в доме на Первой улице – еще до Гражданской войны. Моя мать, Труди Мэйфейр, тоже здесь. Мама, подойди к нам, пожалуйста, пропустите маму…
– Рады познакомиться с тобой, дорогая. Ты уже виделась с Карлоттой?
– Мисс Карлотта очень плохо себя чувствует, – вмешался в разговор мистер Лониган. – Она будет ждать нас в церкви…
– …Знаете, ведь ей уже девяносто…
– …Быть может, стакан воды? Посмотрите, она же белая как бумага… Пирс, принеси ей стакан воды.
– Я Магдален Мэйфейр, правнучка Реми, который много лет жил на Первой улице. А это мой сын Гарви и дочь Линдси. А вот и Дэн. Дэн! Подойди и поздоровайся с доктором Мэйфейр. Дэн приходится правнуком Винсенту. Элли говорила вам о Клэе, или Винсенте, или…
Нет! Никогда и ни о ком!
– …С ней Джеральд. Пирс заскочил туда по дороге и видел ее. Она чувствует себя вполне сносно и приедет прямо в церковь.
