земле и только помню, что все было как в тумане. Они были очень заняты, выбивая из меня дух, и, должно быть, я был без сознания достаточно продолжительное время.Не знаю как, но мы ухитрились подняться и проковылять вдоль аллеи. Мы были по-настоящему напуганы. Ноги у меня подкашивались, а Рода качало из стороны в сторону. Пока шли, я почти ничего не видел. Вокруг все было мрачным, одни деревья и кирпичи, и могу я припомнить только запах дождя на асфальте, сильный застывший залах. Мы были на спуске, это и помогло нам, перепрыгнули через изгородь и уселись на землю, окруженные жалящей крапивой, тяжело дыша, словно старики, закашлявшиеся до смерти.Норвичские парни не преследовали нас, и мы глянули за забор через некоторое время и увидели, что они съебались, испарились, словно никогда и не существовали. А мы просто сидели там. Даже крапива не слишком жалила нас, что было бы последним оскорблением. Род прислонился спиной к забору, повторяя себе: блядь, блядь, блядь, как будто ему всадили иголку. В его глазах было что-то от психа. Я подумал, что ему снесло крышу, но больше беспокоился о себе. Должно быть, мы просидели так полчаса. Тело мое начало болеть, а голова раскалывалась пополам. Мы проклинали себя, потому что до станции пешком было довольно далеко, и мы не хотели, чтобы нас угостили еще раз.. В конце концов мы собрались и перелезли через забор, прошли по улице и повернули назад к стадиону. Там люди покупали билеты на следующую игру. Молодые ребята со значками Норвича, мужчины, женщины и дети. Здоровенный фермер, болевший за свою команду вместе со всем своим счастливым семейством. Я спрашивал себя , видели ли они, как нас избивали. По выражениям их лиц ничего нельзя было понять. Они вели себя как ни в чем не бывало, просто хорошо проводили время. Может быть, они и видели это шоу, а может быть, и нет, я не знаю. Но никто не пришел к нам на помощь, когда норвичане пытались поставить нас на чуток своих деревенских традиций.Не могу их винить, конечно. Испуганные люди, живущие говняной жизнью, не станут помогать двум подросткам – болельщикам Челси, но они могли хотя бы пойти в аллею посмотреть, живы мы или нас прибили, а им наплевать, оставили нас гнить. Вот это и заставляет задуматься обо всей этой чепухе насчет достойных граждан. Общество хочет закона и порядка и всего того, что связано с ними -виселицы, кастрации, разрядов электрического тока, но большая их часть – просто ограниченно мыслящие козлы, которые не хотят пачкать руки. Они могут высказать свое мнение, если оно не противоречит тому, что говорят другие, но они будут молчать как рыба, когда дело дойдет до хруста костей. Они плывут по течению, по большой волне, но через канализацию. Дерьмо и использованные гондоны. Может быть, они были немножко смущены или считали, что нам выдали по заслугам: нечего в таком возрасте уезжать из дома. Но после Норвича мы усвоили урок и повзрослели. Что-то вроде инициации.У меня неделю после этого болела голова и, будучи ребенком и думая слишком много о том, что могло бы быть и как это могло бы быть, я начал беспокоиться, не повредили ли они мне мозги. Представлял себе, как сгусток крови крутится в моей голове каждую минуту, будто выбирая момент, чтобы убить меня. Это ни стоило той боли, которую я испытал. Но когда в моей голове прояснилось, я почувствовал себя прекрасно, ко мне вернулся разум. Иногда вам нужно, чтобы в вас вбили немного здравого смысла, и все произошедшее подняло ставки. Мы поняли, что в жизни есть нечто большее, чем быть наглым хулиганом с большим ртом. Если вы рискуете тем, что вам могут вытрясти душу, лучше напасть первым. Лучше ездить с командой, в которой вы чувствуете себя максимально комфортно, и потом она не слишком плоха как защита, если дела повернутся к худшему.Весь смысл в том, чтобы войти в группу и действовать вместе, как на войне, когда все меняется. Все тянутся в одном направлении, и все глупости мирного времени выбиты из головы. Люди делают все, что нужно, чтобы выжить в тяжелые времена. И когда вы упираетесь в стену, в вас пробуждаются всякого рода скрытые возможности. Когда он еще был жив, мой дед называл это военным социализмом. Говорил, что все эти богатые подонки, закусив губу, вливаются в систему, на которую обычно им наплевать. То были другие времена, и мой дед рос с другими мыслями, но идея та же самая, в большей или меньшей степени. Имеет смысл, когда вы собираетесь ехать поискать неприятностей, собрать хорошую команду, которая будет держаться вместе до конца. Нет смысла ехать вдесятером куда-нибудь вроде Лидса, собираясь устроить хорошую драку, потому что вы не продержитесь и десяти минут. Как мухи на говно, эти норвические фермеры налетели, когда увидели нас стоящими неподалеку, и дали нам взбучку, словно забивали своих свиней. Мы были мелкими хулиганами, и после этого с нами уже не происходило ничего подобного. Это все немного смешно, потому что если вы собрали хорошую команду, тогда можно ехать куда угодно и почти всегда выскочить без слишком большого ущерба. Конечно, дела могут обернуться плохо, особенно против больших клубов или когда ты на важной игре. Местные делают все возможное, и ты, повернув за угол, увидишь, что против вас тысяча психов – северян, решивших отправить вас прямо в больницу. Ты изговняешься внутри, но лихорадка так возбуждает, что это начинает нравиться больше всего. Ты преодолеваешь страх и делаешь то, что останется с тобой навсегда, говорят, что это адреналин. Может это и верно. Но все, что я знаю, это то, что с этим чувством ничто не может сравниться, ни наркотики, ни секс, ни деньги, ничто.Когда-нибудь я стану старым склеротиком, напивающимся с двух пинт пива, и, Бог его знает, каким будет мир в котором мне придется жить. Меня одолеют болячки, и меня будут грабить всякий раз, стоит мне только выйти за дверь. Не будет никаких пенсий, и я буду просто сидеть v телевизора, смотря бесконечный поток мыльных опер, ожидая смерти. Но, по крайней мере, я немного пожил, пока во мне была сила. И я не буду платить за свои собственные похороны. Достоинство в смерти? Идите вы на хуй. У меня будет что рассказать каждому, кто захочет послушать, и пацаны будут удивлены тем, что в старые добрые времена была настоящая жизнь. Они будут смотреть на меня немного по- другому.Я и сам был такой. Слушал старых склеротиков, болтающих о своей молодости. Но если вы остановитесь и послушаете их, это еще не все. Люди нетерпеливы и называют эти неспешные рассказы брюзжанием. Старики крутятся на автобусных остановках и в библиотеках, в пабах, если у них оказалось немного свободных денег, пытаясь найти что-нибудь такое, что позволило бы им убить время. Но именно они могут рассказать кое-что об истории. Они могут рассказать вам о крупных беспорядках, связанных с футболом, или о сексе, или наркотиках, обо всем, что есть и в вашей жизни, ничего нового. Они просто смеются и говорят тебе, что мы пустое место, что Лондон стал мягкотелым.Ничего не изменилось. Мы просто теперь имеем возможность ездить по всему миру, и какой-нибудь деревенский идиот становится героем документального фильма, снятого всеми этими людьми, которые хотят быть Джоном Пилгером. Каждый сидит перед экраном, глядя на всех остальных. Послушайте пенсионера, ц он вам скажет, сколько насилия было в футболе в старые времена. Посмотрите на Миллуолл, их забирали в полицию столько раз, и никто не может всерьез доказать, что эти ребята не дрались субботними вечерами. Я слышал немало историй, и я верю им. Это все болтовня для газет и телевидения, общественный контроль, развлечение масс, одно долгое, блядь, подглядывание в одну большую дырку.Несмотря на выволочку, которую мы получили в Норвиле, мне нравится смотреть, как они играют. Традиции команды передаются от одного поколения игроков другому, и у каждого клуба свой собственный подход к игре. Это похоже на то, как ты наследуешь от отца склонность к насилию. нельзя сказать, что мой старик слишком склонен к этому но и, по меньшей мере, не настолько, насколько я знаю это по собственному опыту. Видимо, был достаточно осторожен большую часть своей жизни, ходил с опущенной головой и делал свое дело. Но мы обсуждали с ним футбольные команды, а в Норвиче любят мяч и артистичный футбол. Каждой футбольный болельщик уважает это. Будь то придурки, концентрирующие внимание на движениях противника или собиратели футбольных программок, строящие свои прогнозы на статистических данных игроков. Я смотрю и норвических фанов и высматриваю тех парней, которые на тогда сделали. У меня не получается узнать их. Думаю, что многие сошли с дистанции, ведь прошло столько лет. Женились, вросли намертво в бытовуху, потому что у них дети закладные, надо навещать родственников жены и все такое, но все-таки остается шанс, что в толпе может быть один или два из тех парней и сегодня.Достаточно забавно, что я не чувствую ненависти к Норвичу, даже к тем ёбаным свиньям, которые дали нам по мозгам у Кэрроу Роуд. Они просто обезличенные и безжизненые формы. Я знаю, что в этом нет ничего личного. Сейчас это просто сон, словно все это случилось с кем-то другим, словно я смотрю видео, повторяющее все это в замедленном темпе или фотографии в рамках на стенах. Когда вы думаете о ветеранах Челси, то вроде бы, судя по фотографии сидящих на восточной трибуне, это было так давно, но все будто вчера.Они стоят в середине, и вы можете видеть ряд красных маек вдоль поля. Белые пятна там, где должны быть их лица, похожие на лица норвичской команды. Немного страшно думать о том, что эти парни жили так давно, возможно, еще в Первую Мировую войну. Не знаешь, жив ли кто-нибудь из них. Они тогда, должно быть, были детьми. Но кто же эти на заднем плане фотографии? Это кучка бедных старых придурков, которые сидят за директорами и политиками и, когда заканчивается первый тайм, все кроме них идут в бар выпить. Эти ребята по-прежнему не встают с места. Вам становится смешно. Народ, рождающий героя. Это они, счастливчики, потому что по