скрючился ныряльщик.

Кадж подбоченился и уставился на пленника, чуть склонив голову к правому плечу. Таисий неслышно стал рядом. Глаза с поволокой смотрели на человека холодно и бесстрастно. Или же, устало подумал Зезва, ему только так кажется… Голова по-прежнему раскалывалась, в глазах метались темные пятна.

— И я убедился, — задумчиво заключил Нестор, покосившись на Таисия. — Почему ты все время молчишь, молодой рыцарь? Язык отнялся?

Зезва заворочался, стиснул зубы и, опираясь рукой о стену, поднялся. С вызовом взглянул прямо в темное пятно капюшона. Оттуда донесся тихий смех. Таисий пожал плечами, его странные глаза чуть расширились.

— Как я и предполагал, — продолжал, смеясь, Нестор, — создание из смежных сфер не сумело тобой полакомиться. Хоть и старалось! А еще я убедился, что мы с Таисием не сможем забрать тебя в порт и перенести куда-либо дальше, чем соседний с монастырем лес. Молчишь и молчишь… Ну прямо как брат Таисий, клянусь Пламенем!

Таисий снова повел плечами, словно судорога прошла по его телу. Зезва сплюнул черную, вязкую слюну. В голове немного прояснилось.

— Ныряльщик, реликт, мутант! — опять засмеялся Нестор. — О, Пламя, судьба такая насмешница! Не так ли, брат Таисий?

Младший кадж молча кивнул. Нестор со вздохом покачал головой. Один из дзапов быстро высунулся из капюшона, и тут же спрятался. Зезва упрямо молчал, глядя в пустоту между двумя змееголовыми.

— А смерти ты боишься, рыцарь из Горды?

Зезва посмотрел на Нестора, но тут же отвел взгляд.

— Боишься, я же чувствую. Я тоже боюсь.

Ныряльщик безмолвствовал. Тяжелая капля ударилась о поверхность лужи, и Зезва невольно вздрогнул. Разошлись слабые круги, лужа задрожала.

— Вачаб ушел, человек. Наелся.

Нестор умолк и некоторое время вглядывался в пленника, словно хотел заглянуть в самую его душу.

Наконец заговорил, негромко и как-то отвлеченно, но Зезва вспыхнул, вскинул голову.

— Ах, ах, молодой рыцарь из Мзума… Славное Солнечное королевство Мзум, ах… Которое проклинают к северу и югу от Цума! Я вижу ярость в твоих глазах, Ныряльщик Зезва. Проклинают не только здесь, но и соседних странах: Рамении, Элигере, Арране, даже в Пространстве Кив. Что? Ах, Пламя, огонь презрения и недоверчивости в твоем взгляде! Знай же: народ пересказывает друг другу про зверства мзумских карателей, про сожженные дотла села и города, про виселицы и колья вдоль дорог, про целые овраги с мертвыми телами несчастных душевников! Ужасается простой народ в Рамении и Баррейне, да, да… Снова гнев, рыцарь?

— Лжешь, соплеголовый, — выдохнул Зезва, — лжешь!

— Лгу? А кто разорил деревни душевников к югу от Цума, кто насиловал и убивал в рменских селах у Мчера, кто бесчинствовал в Цумских пригородах? Понимаю, тяжело слушать такое про родину.

— То были… единичные случаи, виновных уже вздернули!

Нестор засмеялся. Холодный смех каджа гулким эхом заметался под холодными сводами подземелья.

— Возможно, и единичные, рыцарь Зезва. Вот только при умелой организации дела, при запланированном распространении нужных слухов и рассказов все можно с ног на голову перевернуть. Можно привести иноземных купцов или дипломатов взглянуть на останки перерезанных жителей деревни, дать им ужаснуться дымящимся развалинам некогда цветущего села! И при этом как-то забыть пояснить, что село-то ваше, мзумское! Но указать обязательно: смотрите, люди, что творят убийцы из Мзума! И пойдет молва на все четыре стороны мира: «Нет числа зверствам солдат королевы Ламиры!». Что же ты отворачиваешься, солнечник? Дурочка твоя королева. И советники, ее окружающие, тоже дурни, каких свет не видывал, клянусь Пламенем! Молчишь. Успокоился. Да… Хорошо владеешь собой, реликт.

Нестор замолчал. Прошелся по камере, дважды обходя неподвижно стоявшего Таисия. Вернулся на прежнее место. Зезва упорно смотрел в сторону. Но когда кадж что-то достал из-за пазухи, мзумец напрягся, сжал кулаки.

— Отлично, клянусь огнем в очах Кудиана, как говорят наши подруги-дедабери! — Нестор поднял меч Вааджа над головой, описал полукруг, со свистом рассек воздух.

Зезва не отрываясь смотрел на оружие.

— Лезвие, — проговорил тихо Нестор, — не светится. Хотя должно? Что же ты, Ныряльщик Зезва, с негодным мечом против сил зла в бой идешь?

Зезва презрительно сплюнул прямо под ноги каджа. Нестор усмехнулся.

— Себя, юный рыцарь, ты к силам добра причисляешь, не правда ли? Эх, рыцарь… А сражаешься на стороне зла!

Зезва снова не проронил ни слова, хотя желваки ходили по его небритому лицу.

— Не веришь, сомневаешься? Знай же — армия королевы Ламиры и есть настоящая армия тьмы, убивающая мирных жителей, разоряющая города и села. Ты — солдат этой армии. Ты — участник зверств и бесчинств. Ты пришел в составе этой армии, чтобы убивать, жечь, насиловать. И ты, — Нестор повысил голос, — подчиняешься приказам чудовища и страховидла!

Зезва поднял глаза на каджа.

— В твоих глазах лишь удивление и ни капли гнева, — произнес Нестор, пряча меч Вааджа. — Но что скажешь ты, когда узнаешь — на престоле Солнечного Королевства Мзум восседает хвостатая ведьма, дедабери?

Лицо Зезвы потемнело, не помня себя от гнева, он сделал шаг вперед. Дзапы зашипели, но мзумец успел схватить каджа за шиворот. Таисий повернул головой, поднял руку, и Зезва со стоном упал на колени, схватившись обеими руками за грудь. Таисий вопросительно смотрел на старшего собрата. Нестор тихо сказал:

— Отпусти.

Зезва закашлялся, мучительно хватая ртом воздух. Поднялся, чуть зашатавшись, с ненавистью взглянул на Нестора.

— Больше всего на свете, — прохрипел он, — я хотел бы отрезать твой лживый язык, соплеголовый!

— Лживый? — покачал головой Нестор. — Зря ты так, рыцарь из Горды, зря. Потому что я говорю святую правду. Какой мне смысл врать тебе и выдумывать сказки?

Зезва смотрел на каджа, и холодный червь ужаса медленно пополз по его телу Ныряльщика, сначала по спине, затем проникнув в живот, и наконец, добравшись до груди, где он и замер гигантским куском льда. Мзумец облизнул пересохшие губы. Что говорит эта тварь? Курвова могила, что за грязные слухи? Ламира, государыня Мзума — хвостатая ведьма? Да что за…

— Не можешь поверить? — словно прочитав его мысли, отозвался кадж. — А что ты знаешь про короля Роина, рыцарь Зезва? Сколько лет он был бездетным? Кто-нибудь видел его жену? Откуда появился ребенок, помнишь?

— Королева умерла при родах! — выкрикнул Зезва.

— Как ее звали?

Нестор скрестил руки на груди. Затем словно с сожалением потер ладони.

— А почему Ламира, такая прекрасная, которую даже шрам на подбородке не портит, почему она, государыня и монархиня так и не присмотрела себе супруга? Или к ней не сватались правители окрестных стран, а, рыцарь из Горды? Молчишь…

Зезву трясло. Таисий задумчиво смотрел на черную лужу.

— А знаешь, откуда у королевы шрам на подбородке? — продолжал Нестор. — Нет? А почему только горничным разрешен доступ к Ламире? Сначала Белле, затем Дане…

Таисий еле заметно вздрогнул.

— … или тебе хочется знать, кто настоящая мать Ламиры? — Нестор разглядывал свои ногти. Резко поднял глаза на понурившегося пленника. — Возможно, и узнаешь когда-нибудь.