- Ага, если Хэйксвилла сперва не похоронят.

Из батальона давно никто не дезертировал. Другие батальоны теряли людей – каждый день десяток- другой ускользал в Бадахос. Перебежчиков в обратную сторону тоже хватало – Хоган как-то говорил Шарпу, что французский сержант-инженер даже принес ему план укреплений, в котором таилась пара сюрпризов – не считая подтверждения догадки, что западный гласис обильно заминирован.

Шарп сменил тему:

- Знаешь, сколько сегодня погибло?

- Сегодня? – Харпер казался удивленным. – Кажется, что уже неделя прошла.

- С нашей стороны около сотни. Французов насчитали сотни три, а еще есть те, кто утонул. Несчастные ублюдки.

- Французов всегда удваивают. А сами они, наверное, говорят, что у нас убитых до тысячи, - в голосе Харпера проскользнуло презрение.

- Ну, они не так-то много успели сделать.

- Нет, - французы надеялись продлить осаду на недельку-другую, заставив британцев по новой рыть целую параллель. А лишняя неделя могла бы дать возможность французской полевой армии прийти на помощь гарнизону.

Харпер открыл новую флягу:

- Атака будет непростой.

- Угу.

Дождь все лил, заставляя мокрую землю вскипать пузырями и монотонно барабаня по рогоже. Становилось холодно. Харпер предложил Шарпу флягу:

- Есть идея.

- Ну, рассказывай, - Шарп зевнул.

- Думаю, как бы вас поддержать.

- И что думаешь?

- Запишусь-ка в «Отчаянную надежду».

Шарп фыркнул:

- Не будь дураком, черт возьми. Жить хочешь?

- Я не дурак и хочу снова стать сержантом. Попросите за меня?

- Меня больше не слушают.

- Я говорю, попросите? – Харпер был упрям.

Но Шарп не мог представить Харпера мертвым. Он покачал головой:

- Нет.

- Для себя, значит, оставляете? – слова прозвучали резко. Шарп повернулся и посмотрел на здоровяка: отказываться было бессмысленно.

- Как ты узнал?

Харпер рассмеялся:

- Сколько мы уже вместе? Мария, Матерь Божья, думаете, я дурак? Потеряли капитанство – и что же? Лезем с воплями в какую-нибудь чертову брешь, размахивая своим палашом, потому что лучше умереть, чем потерять чертову гордость?

Шарп знал, что это правда, но просто так согласиться не мог:

- Ну а ты сам?

- Я хочу назад свои нашивки.

- Тоже гордость?

- А почему нет? Говорят, ирландцы – глупцы, но немногие осмеливались надо мной смеяться.

- Так это из-за твоих размеров, а не из-за твоих нашивок.

- Ага, может, и так, но я не дам им повода сказать, что я неудачник. Так что, вы записались?

Шарп кивнул:

- Да. Но пока командира не выбрали – и до атаки не выберут.

- А если выберут вас, возьмете меня?

- Да, - слова выходили неохотно.

Ирландец кивнул:

- Будем надеяться, они выберут именно вас.

- Молиться надо о таком чуде.

Харпер расхохотался:

- Нет, чудес нам не надо. Из них вечно ерунда выходит, - он глотнул еще. – Св. Патрик выгнал всех змей из Ирландии – и что же? Мы настолько обленились, что разрешили англичанам взять верх. Наверное, бедняга Патрик ворочается в гробу. Змеи-то явно лучше!

Шарп замотал головой:

- Если бы Ирландия была в пять раз больше, а Англия в пять раз меньше, вы бы с нами то же самое сделали.

Харпер снова расхохотался:

- А вот за такое чудо стоило бы помолиться!

Пушки бухнули справа, за рекой – форт Сан-Кристобель обстреливал параллель через Гвадиану. Длинные языки пламени отразились в темной воде. Артиллеристы в городе, не желая проигрывать заочный спор, дали залп, и воздух наполнился гулом.

Харпер поежился:

- И за еще одно чудо я помолюсь.

- Какое?

- За шанс достать Хэйксвилла, – он повернулся к городу. - Где-то там, в одном из этих маленьких переулочков, я отрежу ему его чертову башку.

- А почему ты считаешь, что мы вообще переберемся за стену?

Харпер усмехнулся без тени веселья:

- Вы ж не думаете, что мы упустим победу?

- Нет, - но он не думал и о том, что упустит капитанство, что упустит свою роту. И даже в страшном сне ему не могло присниться, что он однажды увидит, как секут Патрика Харпера. Холодная мокрая ночь барабанила по рогоже, заставляя сбыться самые дурные сны.