Патриотического фонда и золота, украденного в Альмейде, которые хранились у его лондонских агентов.

- Где ваши вещи?

- С остальными, сэр.

- Они помечены?

Шарп снова покачал головой:

- Нет, сэр.

- Проверьте их, Шарп.

Это было глупо. Неужели полковник хочет обвинить Шарпа в воровстве? Если да, то зачем давать ему возможность проверить свой багаж и перепрятать краденое? Шарп нашел чемодан и вынес его на середину:

- Хотите обыскать сами, сэр?

- Не будьте дураком, Шарп, вы же офицер! – и, подразумевалось, несмотря на все доказательства обратного, джентльмен. – Я хочу понять, как далеко раскинулись воровские сети. Проверьте, не пропало ли что!

Шарп расстегнул пряжки. Французский кожаный ранец был заполнен грязным бельем, тут же лежали сменные затворы для винтовки и полбутылки рома. В ранце была только одна ценность, и не нужно было долго рыться в вещах, чтобы заметить ее отсутствие. Он обернулся к Уиндхэму:

- Не хватает подзорной трубы.

- Подзорной трубы? Она какая-то особенная?

Особенная? Да, она очень особенная: «В благодарность. АУ. 23 сентября 1803 г.» - так гласила надпись на бронзовой табличке. Исчезла. Она исчезла. Шарп запустил руку вглубь ранца, под одежду, но ее не было и там. Чертов вор! Труба была подарком от Веллингтона, ценным и очень памятным подарком, и Шарп проклинал тот момент, когда решил оставить ранец вместе с прочими. Правда, здесь его охраняли – равно как багаж всех остальных офицеров. Уиндхэм выслушал объяснения Шарпа и удовлетворенно кивнул:

- Это доказывает одно.

- Доказывает? Что, сэр?

Уиндхэм улыбнулся:

- Я думаю, мы знаем, откуда взялся вор. Только одна рота знает этот ранец! – он указал на грязную одежду Шарпа, все еще торчавшую из надежного, свиной кожи, французского ранца. Повернувшись к майору Коллетту, полковник приказал:

- Постройте легкую роту, Джек. Проверьте каждого. - Шарп попытался протестовать, но Уиндхэм развернулся к нему и угрожающе ткнул ему стеком в грудь: - Если бы вы остались на страже, Шарп, вместо того, чтобы шляться по холмам, этого бы не случилось. Так что не лезьте!

Хэйксвилл! Это точно Хэйксвилл! Шарп был уверен в этом – но был уверен также, что доказательств не найти. Кража подзорной трубы, как минимум, совершалась днем, потому что Шарп упаковал ранец только с утра. Легкая рота, по крайней мере большая ее часть, была вместе с Шарпом, дралась с французами – но он вдруг припомнил грузную, неуклюжую фигуру желтолицего сержанта, спешащего в тыл, а значит, в направлении багажа. Конечно, вся добыча уже спрятана. А часовые, которых оставил Шарп, должно быть, сбежали на гребень холма поглазеть на схватку!

Он снова застегнул пряжки ранца. Майор Форрест дождался, пока остальные офицеры удалятся:

- Мне очень жаль, Шарп.

- Я не думаю, что это легкая рота, сэр.

- Я имел в виду, подзорная труба – мне жаль, что так случилось.

Шарп проворчал что-то невразумительное: Форрест был человеком, любившим, когда с ним соглашаются. Но Хэйксвилл был слишком умным и опытным вором, чтобы дать себя поймать.

- Что ушло - ушло, сэр. И не вернется.

Форрест горестно вздохнул:

- Просто не могу поверить. А ведь мы были таким замечательным батальоном! Шарп? – в его лице вдруг проступило любопытство.

- Сэр?

- Полковник Уиндхэм сказал, что вы женаты. Я не стал его разубеждать.

- Правда, сэр?

- Боже милостивый, конечно, нет! А вы женаты?

Шарп покачал головой:

- Нет, сэр.

- Но он говорил, что вы ему так сказали.

Шарп присел на корточки и улыбнулся майору:

- Да, я так ему сказал.

- Но, помилуй, Боже, зачем?

- Не знаю, сэр. Как-то само вылетело.

- Но, Боже мой, Шарп... Это должно быть отражено в бумагах, а значит... – Форрест вздохнул и сдался. – Почему вы не сказали ему правды?

- Мне это показалось неплохой мыслью, сэр.

Форрест рассмеялся:

- Какая неожиданная мысль! Мне показалось странным, когда полковник упомянул об этом, но я подумал: а вдруг правда? Вы же совсем не рядовой человек, Шарп.

- Если так пойдет, сэр, могу скоро стать и рядовым.

- Не будьте смешным. Скоро будет не одна капитанская вакансия. Собственно, одна сегодня почти образовалась: бедняга Стерритт споткнулся, и байонет проткнул только мундир, а не его самого.

Шарп промолчал. Не испытывая никаких угрызений совести, он уже внимательно рассмотрел офицеров, пытаясь понять, не отсутствует ли кто-нибудь из капитанов, но все они, казалось, дорожили жизнями и замечательной возможностью не ходить в атаку в плохую погоду. Он встал и закинул ранец на плечо. Из-за холма доносилось буханье французских пушек – звук настолько привычный, что люди его не замечали. И столь же привычный, как бесконечный шум дождя.

Форрест оглянулся через плечо на построившуюся шеренгу легкой роты:

- Печально это, Шарп. Очень печально.

Командовал лично полковник Уиндхэм. Старший сержант вызывал людей по одному и приказывал выложить все из мешков, ранцев и подсумков на расстеленную на земле мешковину. Другой сержант отвечал за свертки. Шарп отвернулся: он тоже считал это зрелище печальным – и не находил в нем смысла. Он мог бы сам построить их и дать десять минут на то, чтобы найти вора или пенять на себя – если бы хоть на секунду поверил, что в роте есть вор.

Форрест покачал головой:

- Они ищут тщательно, Шарп.

- Не особенно, сэр.

- Что вы имеете в виду?

Шарп устало улыбнулся:

- Когда я был еще рядовым, сэр, у нас были ранцы с фальшивым дном. И в кивера не заглядывают. В любом случае вор уже избавился от добычи.

- Но у него не было времени!

- Сэр, он мог передать его одной из женщин, мог продать Сатлеру за пару шиллингов или за бутылку, мог спрятать. Так что ничего не найдут, мы только зря теряем время.

Какой-то всадник осадил коня возле овчарни и отсалютовал Форресту. Тот вгляделся в дождь:

- Боже мой! Юный Ноулз! И у вас новый конь!

Роберт Ноулз соскользнул с седла и улыбнулся Шарпу:

- Да, сэр. Теперь я не в вашей роте, так что вполне могу позволить себе коня. Нравится?

Шарп угрюмо посмотрел на животное:

- Очень неплохо, сэр.