ураганом, но поперхнулся, ибо сзади раздались голоса, земля зашелестела, словно обвалился край окопа, из-за поворота выбрел человек, которого меньше всего ожидали здесь увидеть; измученный ребе в черном, под рукой толстая книга, из-под черной шляпы свисают длинные пейсы, странно и дико увидеть традиционного иудея в самом простреливаемом окопе.
Следом тащился капрал. Струйки пота проложили блестящие дорожки по потному лицу. Обрадованно вскрикнул:
– Прибыли!.. Вот наш блиндаж!
Полковник открыл и закрыл рот. Арабы с надменным презрением верблюдов, от которых отличаются только внешностью, но не умом, наблюдали за шатающимся священником, которого заботливо поддерживал за плечи капрал.
К великому изумлению банкира и полковника, арабы и израильские солдаты посторонились, пропуская обоих, но, едва полковник сделал шаг, в его грудь уперлись стволы автоматов.
– Это приказ Иуды Бен-Йосефа, – повторил тот же сержант. В черных глазах прыгало грозное веселье. – Вы можете всех нас предать военно-полевому суду… но не сейчас!
Араб, который, как дрессированная обезьяна, хвастливо выставлял «Ролекс», кивнул и повторил деревянно:
– Приказ… Иуды… Бен-Йосефа.
Полковник отступил, в глазах было темно от гнева, прохрипел:
– С каких это пор… арабские террористы… выполняют приказы израильского командира?
Араб смотрел надменно, ума не хватало, чтобы даже понимать человеческую речь, но вид был таков, словно знал какие-то случаи, когда приказы может отдавать даже лютый враг и его послушаются все. Или хотя бы знал, что такие случаи могут быть.
На миг мелькнула мысль, даже не мысль, а смутное ощущение, что в самом деле есть же что-то общечеловеческое… что даже арабы… эти тупые грязные свиньи… у которых нет ничего святого… хоть свиней, правда, все еще не едят… что даже арабы в каких-то случаях могут… но странная для генштабиста мысль испарилась, так и не оформившись.
Ее вытеснила другая, тревожная, что за время переподготовки в Штатах отвык от израильской жары. Прямо мозги плавятся, в висках ломит! Надо принимать «Лабрэ Джаст» и на всякий случай сходить к психоаналитику.
Обряд бракосочетания Иуды и Сары арабы вытерпели со стоическим терпением, поздравили теперь уже мужа и жену. Капрал, который привел священника, что-то прошептал на ухо Иуде, косясь на счастливую невесту. Иуда вздрогнул, по сияющему лицу пробежала тень. Тоже коротко посмотрел на Сару, что-то сказал, почти не шевеля губами. Капрал кивнул, исчез с такой скоростью, словно в помещении на миг возник и тут же рассыпался горячий смерч.
Юсуф, веселый и раскованный, явно привыкший быть везде и всюду в центре внимания, громко стукнул кружкой по столу, ему тут же налили, он поднял, пузыристая пена побежала через края, зависая на пальцах:
– Да будет ваша жизнь полна любви и счастья! Да, мы – враги. Но все, что здесь находится, на стороне Света. А там, по ту сторону океана, все земли захватила страшная Империя Тьмы. Она растлила души людские, обратила людей в скотов, что умеют собирать компьютеры, но не знают любви, чести, достоинства! Империя Тьмы не воюет с нами открыто, но уже подмяла много стран и на этой стороне… Одни – во время Второй мировой, другие уже потом, отравляя слабых своей верой. Дескать, человек от обезьяны, а значит – скот. Мы здесь еще держимся…
Иуда слушал настороженно, выпады против США – выпады против союзника, но краем сознания отмечал, что проклятый араб прав: американцы ныне – это обезьяны, что умеют собирать компьютеры. А то и ниже по уровню, ибо свободу понимают как высвобождение всех животных инстинктов, как дорогу вспять по эволюции, а обезьяны какие-то нормы поведения соблюдают.
На него смотрели выжидательно, как арабы, так и свои, Сара прижималась мягким теплым боком, он поднял кружку, словно хрустальный фужер, сказал так же громко и ясно:
– Доблестный Юсуф ибн Бен-оглы!.. Ты прав, мы бьемся за то, чья дорога на небеса прямее и вернее: дорога Аллаха или Яхве. Но на той стороне, в Темной зоне, дорог на небеса не осталось. Да они и не нужны людям, которые смотрят на небо только раз в жизни…
– Когда их смалят, – закончил Юсуф.
Они взглянули друг другу в лица смеющимися глазами. Оба назвали тех, на Темной Стороне, свиньями, грязными животными, одинаково презренными как для иудеев, так и для мусульман.
Юсуф сделал глоток, прислушался, это шампанское попроще, но нельзя от бедного полевого командира израильтян требовать, чтобы у него на столе было то же самое, что и у наследника шейха.
– У них самое страшное оружие, – сказал он, глядя поверх края кружки, как смотрят, любуясь игрой света и кипящих пузырьков в дорогом хрустальном бокале, – самое подлое и коварное оружие… Человек не может все время идти один в гору, тогда говорим: иди чуть тише, а то и вовсе остановись, переведи дух, потом догонишь. А там, на Темной Стороне, говорят: зачем карабкаться? Зачем терять силы, обламывать ногти, обдирать в кровь локти и колени? Лучше катиться вниз, к подножию. Там теплое болото. Никуда не надо стремиться, не надо себя принуждать… А в болоте жить еще лучше. Смотрите, у нас есть компьютеры, самолеты, гомосексуализм, казино, секс-шопы – все для развлечения. Разве не для развлечений живет человек? И слабые души говорят себе: а в самом деле? Любовь обязывает, а секс – нет. Дружба обязывает, а знакомство по-американски – нет. Честь обязывает, но если сказать, что чести нет?..
Иуда ощутил, что на него посматривают с нетерпением. Свадьба – есть свадьба, и, хотя тема натиска Штатов на культуру и культурные страны стала самой злободневной темой по ту и по эту сторону окопов, все же надо повернуть немного в сторону свадьбы. Все-таки еще во всем Израиле не было такой удивительной свадьбы! И чертов банкир, теперь уже тесть, не отвертится… Кстати, сейчас явятся. Он просил капрала задержать еще на пять минут…. Черт, что начнется?
Он встал, вскинул бокал, глаза смеялись, продекламировал:
Он передохнул, на этом обычно знание Киплинга у каждого заканчивалось, и выходило, что гениальный
