корабль, потеряв свое изолирующее поле, превратится в ничто. Они не должны попасть на спасатель.

А вот я – должен. Первый шаг к восхождению сделан, на очереди – второй.

Значит – бой еще не кончился. За ними! Отомстить. Уничтожить до последнего!

Полный вперед, скаф. И – оружие к бою!

Вин рванулся вдогонку.

– Нарин, почему ракапс все еще не виден? Ты ведь говорила – незримости у него оставалось на несколько минут?

– Пока мы находились в нем. Без нас его масса уменьшилась, с ней – и расход энергии. И он получил еще полчаса. Я объясняла. А ты пропустил мимо ушей. Будь внимательнее, Рек.

– Прости. Виноват. Где же он сейчас?

– Думаю – где-то рядом с «Неодолимым».

– Почему?

– Это я задала ему такой курс, Рек.

– Зачем? Он мог бы еще…

Рек умолк на полуслове:

– Интересно!

– Что?

– Посмотри: левый нижний угол экрана… Нет, не этого. Термо.

– Ничего не… ага. Вижу. Скафандр. Да это все тот же Вин. Он собирается пересечь нашу траекторию примерно через…

– Не это. Теперь посмотри в правый верхний угол. Вглядись как следует. Ну? Заметила?

– Похоже на еще одну группу скафандров. Они настигают его. Пытаются охватить со всех сторон. Сколько их? Один, два, три…

– Можешь не считать. Все семь подрывников.

– Они хотят захватить его?

– Или уничтожить.

– Семь против одного – убедительное преимущество. Поможем ему?

– Думаешь?

– Думать должен ты. Это ведь твой коллега, давний друг, даже родственник…

– Да. Был. Но помогать врагу я не стану.

«И не только формальному врагу. Но и человеку, утратившему честь. И не только ее. Он не имел права вовлекать мальчишку в эти дела. Зору еще далеко было до солдатской зрелости. Мало того: Ты, Вин, заставил брата сражаться с братом! Это что: по-солдатски?»

Но вместо того, чтобы сказать это вслух, Рек произнес:

– Семь против одного, да. Но если это и вправду Вин, то… я не хотел бы быть в этой семерке. Ага! Видишь?..

Семь нашлемных фар вспыхнули разом. В месте, где лучи их скрестились, высветился одинокий скафандр. И семеро кинулись на него со всех сторон.

«Главком Вселенной, – пробормотал Рек. – Они же не умеют вести бой в пространстве, нельзя подрывникам бороться против охотника, это глупо – делать то, что они себе позволяют!».

Он был прав, конечно: скафы подрывников, более легкие и потому, казалось бы, маневренные, были при этом сравнительно тихоходными и не обладали многими средствами защиты, какими снабжены боевые костюмы. В частности, поляризованными иллюминаторами шлемов. Желая лучше видеть противника, семерка ослепила сама себя – всего на несколько секунд, но этого оказалось достаточно для противника.

Уже в первую секунду Вин выскользнул из освещенного пространства. Уравновесился в десятке метров. Подрывники, ничего не видя, медленно сближались, ни один не пустился наутек – опасаясь, наверное, столкновения с товарищами. Лучшей мишени нельзя было и пожелать.

Прицел. Тройное нажатие на кнопку в левой перчатке боевого скафандра. Импульс.

– Один…

Еще одно нажатие.

– Два…

Наверное, они что-то кричали сейчас, слышали друг друга, их слышали, скорее всего, и в корабельном центре связи. Вин же – нет: его скаф был настроен на другую частоту. Он жалел, что не слышит. И, бессознательно ухмыляясь, продолжал свой счет:

– Пять…

– Шесть…

Вырваться удалось лишь седьмому. Включив движок, он рванулся, не выбирая пути, лишь бы подальше. Не повезло: он помчался если и не прямо на Вина, то пронесся мимо почти впритирку. Вин повернулся. Можно было просто поймать удиравшего в прицел. Но охотник кинулся вдогонку. Преследование всегда доставляло ему радость. Сладко – ощущать себя ястребом, настигающим утку. И даже несколько секунд лететь рядом, приблизив свой шлем к его и видя выражение лица противника, в то время как твое стекло остается для него непроницаемым. А потом, насладившись, даже не потратить на врага еще один импульс, а просто выщелкнуть из правого рукава зазубренный кинжал и медленно провести клинком по боку чужого скафандра – там, где к нему ничего не крепится. И видеть, как расходятся, один за другим, внешний слой, и термослой, и внутренний, мягкий…

«В приход себе пишем и этого. Выведенного в расход.

Уплывай, уплывай, проигравший. Я не стану требовать с тебя уплатить проигрыш. Да у тебя ничего такого и нет.

Хотя… постой: что-то твоя левая сумка отдувается. Она – для подрывных зарядов. Что же ты: израсходовал не все? Умный паренек: если можно обойтись без лишнего расхода, то он и не нужен. Правда, тебе этот заряд больше не пригодится. А мне – как знать?

Позволь, я отцеплю. Все. Можешь следовать своим курсом».

На миг даже сделалось скучно. Рано: осталось еще одно дело, последнее. И самое важное. Захватить «Ковчег». И – прочь отсюда! В Нормаль. А там – на ближайший мир. Дальше видно будет.

Схватка с подрывниками увела в сторону. Но спасательное судно не двигалось, лишь позволяло пространству медленно нести его по естественной траектории. Интересно, его пилот наблюдает за гибелью своих людей? Или безмятежно дремлет за пультом? Скорее второе: иначе он поспешил бы к своему кораблю-матке, «Неодолимому», медленно, но верно теряющему свое изолирующее поле и, значит, – приближающемуся к неизвестности.

Пора разбудить пилота. Кстати, у скафа запас энергии не бесконечен. Очень даже не бесконечен. Время пересаживаться. Держись, противник: я приближаюсь.

– Командующий, мы теряем изолирующее поле. К сожалению, полностью восстановить полевой барьер не удалось. Мы расходуем энергию, оставаясь в этом узле в неподвижности.

– Я понял вас, Робус. Каковы наши шансы, если мы уйдем? Хватит энергии на выход?

– Они, во всяком случае, больше, чем сейчас. Если не развивать большой скорости…

– Не надо. Хорошо, готовимся к выходу из Простора. Прикажите отозвать «Ковчег». Вернуть его в эллинг – это весьма приободрит экипаж.

– Мы сейчас не можем вызвать его: он не выходит на связь. Может быть, подойти к нему, чтобы принять в эллинг?

– Робус, вы видели, что случилось с нашими подрывниками?

– Так точно. Это более чем печально.

– Это невезение, капитан. Расчет был правильным, но не повезло: этот уцелевший диверсант с «Покоряющего», которого больше нет, ускользнул – пока ускользнул… А где он сейчас – видите?