…Великому инквизитору Испании, который уверял Филиппа… — Метьюрин рассказывает историю единственного сына Филиппа II от его первой жены, Марии Португальской, — дона Карлоса (род. в 1545 г.), принца Астурийского и наследника испанского престола. Дон Карлос умер двадцати трех лет (1568) после ареста и заключения в течение нескольких месяцев во внутренних апартаментах королевского дворца. В Испании и за ее пределами о загадочной смерти принца ходили самые противоречивые слухи. Характерно, что Метьюрин, ярый ненавистник католицизма, придерживается одной из самых распространенных версий (мы находим ее в книге французского историка Сезара Ришара, аббата Сен-Реаля (1639–1692) «Дон Карлос. Историческая повесть» (Париж, 1673), ставшей впоследствии главным источником драмы Ф. Шиллера «Дон Карлос», по которой смертный приговор дону Карлосу был внушен Филиппу II Инквизицией. Новейшая историография отвергла легенду о роли Инквизиции в таинственной смерти дона Карлоса (см.: Рафаэль Альтамира-и-Кревеа. История Испании, т. II. М., 1951, с. 83–84). X. А. Льоренте (Критическая история испанской инквизиции, т. II, с. 8687) ссылается на легендарные, по его мнению, беседы о доне Карлосе между Филиппом II и Великим инквизитором, которым в 1568 г. был тогдашний фаворит короля кардинал Диего Эспиноса, являвшийся в то же время председателем Государственного совета Испании, «что и породило молву об участии Инквизиции в деле принца»; однако, по мнению Льоренте, дон. Карлос погиб из-за словесного приговора, одобренного Филиппом II, его отцом, но Святой трибунал не принимал в этом участия.

…просим, чтобы он поступил с тобой не слишком сурово. — Тридцать первая статья инквизиционного судебного кодекса предписывала следующую формулу осуждения еретика: «Мы должны отпустить и отпускаем такого-то и отдаем его в руки светского правосудия, такому-то, коррехидору сего города, или тому, кто исполняет его обязанности при названном трибунале, коих мы сердечно просим и молим милосердно обращаться с обвиняемым» (В. Парнах. Испанские и португальские поэты — жертвы инквизиции, с. 19). Было хорошо известно, что эта формула предписывала последующий приговор к сожжению на костре.

…был достоин кисти Сальватора Розы или Мурильо. — Сальватор Роза (Salvator Rosa, 1615–1673) — неаполитанский живописец, произведения которого пользовались большой известностью в Англии в XVIII в. Мурильо (Bartolome Esteban Murillo, 16171682) — великий испанский художник. Метьюрин очень ценил их. В гл. XXVIII он замечает, что описанная им сцена как бы предназначена для кисти именно обоих названных живописцев, а в гл. «Рассказ испанца» вспоминает о группе людей, достойных изображения Мурильо (см. прим. 17 к гл. «Рассказ испанца» и прим. 3 к гл. XXVIII).

Страсть покойного испанского короля к охоте была хорошо известна. (Прим. автора).

Страсть покойного испанского короля к охоте была хорошо известна. — Речь идет об испанском короле Карле IV (1748–1819), который был низложен Наполеоном в 1808 г. во время франко-испанской войны. Карл IV умер в тот самый год, когда Метьюрин усиленно работал над «Мельмотом Скитальцем»; писатель был, несомненно, хорошо знаком с биографией этого неспособного правителя, так как о нем много писали в английских газетах того времени. Вступив на престол взрослым человеком, он был совершенно не подготовлен к государственной деятельности, зато действительно большую часть своего времени посвящал охоте. Русский посол в Испании С. С. Зиновьев, занимавший этот пост в течение почти двадцати лет (1778–1794), в одном из своих донесений давал следующую характеристику Карлу IV: «Из принца Астурийского, который при отце наполнял свое бесцельное существование охотой да забавами, выработался высокий, дородный мужчина, силач, ловкий охотник, хороший кучер — и только. Все остальное сосредоточивалось для него в жене, которую он так почитал, что даже вполне подчинялся ее любовнику» (см.: А. Трачевский. Испания XIX в. М., 1872, с. 23).

Молитесь за упокой души (лат.).

Я поклялся только на языке, душа моя ни в чем не клялась (лат.).

Я поклялся только на языке… — Первый эпиграф взят из трактата Цицерона «Об обязанностях» (III, XXIX, 108). Разбирая в этом сочинении вопрос о клятвах, Цицерон приводит здесь в своем латинском переводе с греческого стих из трагедии Еврипида «Ипполит» (612): «Уста клялись; ум клятвою не связан». Утверждение Цицерона, что «есть много случаев, к которым можно приложить эти остроумные слова Еврипида», пользовалось известностью в Европе в XVI–XVII вв. и удостоилось критического разбора философов и юристов, в особенности после того, как формула Еврипида-Цицерона была обновлена в анонимном трактате, якобы являвшемся моральным кодексом иезуитов: «Тайные наставления» («Monita secreta»; впервые опубликован в 1614 г.). Одно из правил поведения, рекомендуемое в этом сочинении и называемое «об удержании в уме» (reservatio mentalis), состоит в том, что человек может говорить одно, а думать про себя другое, говорить ложь и скрывать правду, если говорить ее невыгодно. Иезуиты энергично отрицали свою причастность к составлению «Тайных наставлений».