– Я не смог бы отвергнуть честь, которую они оказали нашим талантам в области финансов.
– Разумеется, разумеется! – воскликнул Уолпол. – Вы правильно поступили. И я не сомневаюсь, что ваши таланты послужат процветанию капиталов мистера Хендрикса – к выгоде наших финансов, – продолжил он с коротким смешком. – А вы, мистер Хендрикс, собираетесь проживать в Лондоне?
– Город великолепен, милорд.
– Отлично, отлично! Где вы остановились?
– Мистер Бриджмен был настолько добр, что приютил меня…
– Что ж, понимаю, понимаю, – сказал Уолпол. – Господа, я сообщу канцлеру казначейства мое благоприятное мнение. Прошение перейдет через улицу вместе с вами, – заключил он, поглядев на своего секретаря.
Затем встал. Посетители торопливо последовали его примеру.
Они и в самом деле перешли улицу вместе с секретарем. Через мгновение, в обход людей, ожидавших своей очереди в передней, они были приняты канцлером, а через три четверти часа опять сели в свою карету.
– И как все это понимать? – спросил Ян. – Ведь вы же мне сказали…
Бриджмен склонил голову набок, явно забавляясь.
– Ян, помните даму, которая ожидала в прихожей сэра Роберта?
– Эту дуэнью?..
– Она вас прилежно рассматривала. И наверняка нашла привлекательным. Потом, очевидно, поделилась своими наблюдениями с премьер-министром, чтобы выведать, кто вы такой. И сегодня вечером уже весь Лондон будет знать, что некий молодой человек приятной наружности с капиталом в сто восемьдесят тысяч фунтов открывает банк под названием «Бриджмен и Хендрикс». Понимаете?
– Боюсь, что нет, – ответил Ян под стук колес по мостовой.
– Эта дуэнья, как вы ее назвали, наверняка придворная дама. И она увидела в вас возможную партию. Ведь у всех этих женщин есть дочки на выданье. Вопросы сэра Роберта о ваших намерениях в отношении английского подданства были весьма показательны.
– Боже!
Бриджмен расхохотался.
– К счастью, вы не выложили все ваше богатство, – продолжил он. – Не то бы вас возвели во дворянство еще до конца недели.
И он захохотал пуще прежнего, но один.
Через две недели, когда каменщики и плотники уже взялись за здание на Бонд-стрит, придавая ему лоск, которого оно никогда, без сомнения, не знало, на адрес Бриджмена были доставлены два приглашения в конвертах с гербами: одно для мистера Яна Хендрикса, а другое для самого мистера Соломона Бриджмена. Их звали на празднование серебряной свадьбы маркиза и маркизы Эберкорн, через три недели.
– Вы знаете этих Эберкорнов? – спросил Ян.
– Нет, но я не сомневаюсь, что маркиза и есть та самая дама, которая видела вас в передней Уолпола.
– О небо! Это же ловушка!
– На что вы жалуетесь? Вы сведете знакомство с лучшим английским обществом, включая, разумеется, принца Уэльского, встретите девушек из высшего света, будете танцевать…
– Соломон, я не могу! Они будут спрашивать о моей юности, о моей семье…
– Я тоже приглашен, так что помогу вам выпутаться из затруднения. Не собираетесь же вы провести всю вашу жизнь в бегах?
– Нет-нет, убегу сейчас же.
– Вы лондонский банкир, Ян.
– Соломон, я вас умоляю, найдите средство…
Выражение его лица было таким умоляющим, что Бриджмен в конце концов уступил.
– Ладно, – сказал он, – напишем маркизу, что, к нашему огромному сожалению, мы не сможем присутствовать на праздновании его серебряной свадьбы, поскольку в это время будем на континенте.
Он посмотрел на своего протеже с упреком.
– Ян, однажды вы должны будете решиться на встречу с миром.
Наступило молчание.
– А ваш друг Исаак Ньютон ходил танцевать с маркизами? – спросил Ян вызывающе.
– Нет.
– Я прочел одну из его книг, которые вы мне дали, «De motu corporum in gyrum». У меня нет необходимых познаний, чтобы судить о ней, но кое-что я понял. Ньютон полагал, что движением тела в пространстве управляет сложный закон. Этот закон – проявление определенной силы. Вы не думаете, что на этой земле я следую некоей орбите?
Озадаченный Бриджмен не нашел слов для ответа.
– Во всяком случае, – продолжил Ян, – никакой закон не требует от меня танцевать с маркизами.
Что-то новое появилось в тоне молодого человека.
– Едем в Париж, – заключил он.
После чего вернулся в свои покои, оставив Бриджмена в недоумении. Тот ли это юноша, которого пришлось почти нести в коляску после освобождения от влюбленного в него призрака?
12. БУРНОЕ ОКОНЧАНИЕ ОДНОГО УЖИНА
Через два дня Бриджмен и Ян довольно поздно засиделись за ужином после долгого дня в банке. Бриджмен не только уладил проблемы управления, посадив тут одного клерка, там другого, обсудил с архитектором установку сейфа за кабинетом президентов, то есть самих Бриджмена и Хендрикса, но и решил вопрос с садом, который Ян предполагал перепланировать, а так же с облюбовавшими его кошками.
– Предпочитаю видеть кошек, а не крыс, – заявил юноша.
И Бриджмен, сдерживая улыбку, с ним согласился.
Отныне именно в сейфовой комнате предстояло хранить вторую половину золотых монет и прочие драгоценности, вывезенные из Мехико после многих приключений, не обошедшихся без пота и крови.
Оба покинули Бонд-стрит, бросив долгий умиленный взгляд на вывеску, где золотыми буквами на темно-красном фоне было выведено: «Bridgeman and Hendricks, Bankers».[28]
Оба надеялись хорошенько отдохнуть ночью, ради чего велели подать себе гораздо лучший, чем обычно, кларет. После этого Бриджмен отпустил слуг. Речи компаньонов уже стали несколько бессвязными, когда из соседней галереи вдруг донесся подозрительный шум. Кто-то взламывал выходящее в сад окно, вероятнее всего, снаружи.
Бриджмен нахмурился и встал. Паркет галереи заскрипел под тяжестью шагов. Ян тоже поднялся. Несколько человек направлялись в их сторону. Когда они вошли в комнату, оказалось, что их трое. Главарь держал в руке пистолет. На нем, как и на остальных, был черный плащ. Квадратное курносое лицо, обрамленное рыжей окладистой бородой, глаза еле видны из-под широкополой шляпы.
– Сядьте, – приказал он Бриджмену и Яну.
Движением подбородка вожак велел своим сообщникам встать у банкиров за спиной.
– Камень, – сказал он властным тоном.
– Какой камень? – спросил сбитый с толку Бриджмен.
Главарь грабителей язвительно проворчал:
– Вы отлично знаете какой, Бриджмен. Философский камень. Или то, что его заменяет.
Бриджмен вытаращил глаза. Ян не понимал.
– Не принимайте меня за дурачка, Бриджмен, – сказал бородач. – Вы унаследовали бумаги вашего друга Ньютона, который был близок к своей цели, когда смерть ему помешала. И вдруг вы становитесь богачом, привозите к Эшу и Бромлею кучу золота и, считая себя хитрецом, зачисляете ее на счет этого юнца.
– Вы заблуждаетесь, – возразил Бриджмен. – Философский камень не имеет к этому никакого отношения. Но, как бы там ни было, я не владею ничем, что отвечало бы его описанию.
