— То есть в пересчете на американскую валюту?.. — спросил учителя Римо, а тот, в свою очередь, переадресовал вопрос официанту.

— Всего лишь семьдесят пять долларов.

— За две-то миски риса? — изумился Римо.

— Вы забыли о воде, сеньор. Она тоже денег стоит.

Римо с ворчанием полез в кошелек.

— У меня, знаешь, наличности не густо. Кредитную карточку примешь?

— Если сеньор хочет расплатиться с помощью карточки, обед обойдется ему на тридцать процентов дороже.

— Что ж, придется списать на дорожные издержки.

Официант широко улыбнулся. Его улыбка, казалось, говорила: «Именно на такого рода издержки мы здесь и живем, сеньор».

— Кстати, мы ищем подкоманданте Верапаса.

— Его здесь нет.

— Я — репортер из журнала «Мазер Джонс магазин».

— Еще один?!

— Я слышал, сюда приезжает много журналистов.

— Си. Вот только из «Мазер Джонс» очень мало. Один или два за сезон. Видимо, у них проблемы с наличностью.

— Подписка нынче прошла удачно. Итак, где можно его найти?

Официант изобразил на лице притворную печаль.

— Вы его не найдете, сеньор. Ведь он как ветер: на одном месте не сидит. И увидеть его можно только в том случае, если он сам захочет.

— Сколько? — спросил Римо без лишних церемоний.

Лицо официанта прояснилось.

— За пятьдесят долларов наличными я укажу вам точное место.

Римо отсчитал деньги.

— Поедете на север по шоссе Пан-Америкэн, сеньор. Следуйте в сторону Мехико.

— Мехико?

— Си. Подкоманданте Верапас сейчас осуществляет бросок к столице. Хочет вырвать Мехико из рук угнетателей. Вы обязательно встретитесь с ним на шоссе и собственными глазами увидите, как он крушит врагов и зажигает искры надежды в сердцах истинных мексиканцев.

— Благодарю. Ты мне очень помог.

— Может, сеньор хочет купить куклу в виде подкоманданте Верапаса? Или его фотографию с автографом? Советую от всей души купить сейчас, поскольку, если Верапас погибнет или, чего доброго, победит цены на такого рода сувениры подскочат вдвое.

— Сеньор не хочет. Скажи мне лучше, почему вы переименовали городок из «Бока-Зоц» в «Чи-Зоц»?

— Сеньору придется заплатить еще пять долларов.

— Тогда забудь.

— Но история очень интересная, сеньор.

— Так расскажи, а уж я решу, сколько она стоит на самом деле, — хмыкнул Римо.

— "Бока" — испанское слово. Но теперь мы освободились от гнета испанцев. Таким образом, «Бока» превращается в «Чи», и мы, стало быть, живем теперь в городке под названием «Рот летучей мыши».

— Так что все-таки значит «Бока»?

Официант выразительно посмотрел на свою пустую ладонь.

Пока Римо прикидывал, сколько кинуть в эту загребущую лапу, мастер Синанджу выпалил:

— "Бока" — по-испански «рот».

— Так вы что, переименовали городишко из «Рот летучей мыши» в «Рот летучей мыши»?

— Нет. Мы переименовали «Рот летучей мыши» в «Летучей мыши рот». Для нашего народа весьма существенная разница.

— Пока мы нашли эту вашу дыру, у нас в «бока» ох как пересохло, — заявил Римо, когда они с Чиуном двинулись к выходу.

— Вот, вот, и солдадос говорят то же самое, — с неодобрением в голосе произнес официант, тщательно пряча деньги в карман.

— Эта пальма называется «не тронь меня», — сказала Ассумпта, выламывая длинную и кривую, похожую на иголку колючку из коры дерева с весьма щетинистым стволом. — Просто если неосторожно дотронуться до ствола, можно здорово порезаться. Зато из коры пальмы получаются отличные бинты, с помощью которых излечиваются самые разные колотые и резаные раны.

Огнетушитель наблюдал за тем, как девушка стаскивала со ствола кору. Полосы и в самом деле походили на бинты.

Луна светила вовсю, и в ее серебристом свете черные волосы Ассумпты волшебно переливались и искрились. Тело мексиканки гибкостью не уступало бамбуку, она к тому же источала тонкий аромат кокоса.

Ловкими, уверенными движениями девушка забинтовала рану на левом бицепсе Огнетушителя и закрепила концы с помощью все той же «не тронь меня».

— Делать такие повязки меня научил отец моего отца. Он был знахарем или врачом, как у вас говорят. Но больных исцелял только листьями или отварами из корешков или побегов всевозможных растений.

Огнетушитель поблагодарил Ассумпту, решив, что информация о целительных свойствах пальмовой коры может пригодиться ему в будущем.

Они двинулись дальше. Девушка охотно рассказывала Огнетушителю о свойствах деревьев и кустарников джунглей Лакандона, где вперемешку росли субтропические растения, дубы и даже сосны.

— Вот это дерево с красноватой корой известно как дерево туриста, поскольку кора с него сходит лоскутами, как кожа обгоревшего на солнце гринго, — объясняла она. — А вот — сейба, а там — мансанилла.

— Если уж речь зашла о туристах, — перебил ее Огнетушитель, — позволь мне на минуту отлучиться.

Затаившись в кустиках, Блейз Фьюри долго пытался найти ответ на очень важный вопрос: как отразятся на его имидже эти более чем регулярные отлучки, вызванные сильнейшими спазмами в желудке? Ответ, само собой, напрашивался самый неутешительный.

Впрочем, вернувшись на партизанскую тропу, он застал Ассумпту за любопытнейшим занятием: расщепив ветку какого-то ползучего растения, она пила из него, словно из резинового шланга. Напившись, она снова возглавила их маленький отряд.

Оба в основном молчали. Но кое-что Огнетушитель о своей спутнице узнал.

Католичка по рождению и вероисповеданию, Ассумпта Каакс воспитывалась в деревушке под названием Эскуинтла, что в переводе означало «место для собак».

— Название очень подходящее для местечка, сеньор Фьюри. Кто еще на свете живет так, как майя? Одни только собаки, сеньор. Одни собаки.

Ей едва исполнилось тринадцать, когда в деревне впервые объявился подкоманданте Верапас. Он привез с собой всякие лекарства и говорил много умных слов. Верапас политизировал всю деревню, ну и, разумеется, Ассумпту тоже. Теперь, в пору совершеннолетия, перед ней открылись возможности выбора, правда, весьма ограниченные. Перво-наперво она могла выйти замуж за деревенского юношу, которого не то что не любила, а прямо-таки ненавидела всеми фибрами души. И второе — присоединиться к хуаресистас.

— Не то чтобы я всю жизнь об этом мечтала, сеньор, — торопливо добавила она. — Да, я убежала из деревни с целью присоединиться к хуаресистас, но, честно говоря, прежде всего бежала от бедности. Я хочу начать новую жизнь. Теперь я — лейтенант Балам, что значит «ягуар», и верная последовательница бога