— Дима, мы живем в двадцать первом веке. Есть Интернет, и есть мобильная связь. Если понадобится, есть первый и бизнес-класс в самолетах. А еще есть частные и правительственные воздушные суда. Ты думаешь, зарубежные командировки топ-менеджеров, деловые поездки генеральных директоров и владельцев крупных компаний или встречи чиновников на высшем уровне организуются только ради коммерческих и дипломатических переговоров и всяких там конференций? Или, может быть, ты считаешь, что на закрытые для простых смертных курорты элита ездит исключительно для того, чтобы там отдыхать?

— Хочешь сказать, что мертвяки проводят тайные международные тусовки и съезды?

— Тебя это удивляет?

— Теперь уже нет, — подумав, ответил Дмитрий. — А проникнугь туда…

— Не-воз-мож-но, — отрезала Кристина. — К тому же нужно заранее знать, куда и когда ехать, а нас, как ты понимаешь, в известность не ставят и на мертвяцкие шабаши не приглашают. Вся информация о том, как Братства управляют миром, закрыта от посторонних. По «ящику». — Охотница кивнула на телевизор, — ее точно не покажут. Так что нам остается только одно. Очищать от мертвечины свой город.

Дмитрий выключил телевизор. Эта никчемная иллюзия жизни ему не нужна. Хотя на экране мелькало изображение, и новостные сюжеты были насыщены плотным видеорядом, после всего услышанного впечатление складывалось такое, будто он смотрит в пустоту.

— Правильно, — одобрила Кристина.

Он почувствовал, как ладонь девушки легла ему на плечо.

Правильно-то оно, может быть, и правильно. Но неправильным было то, что на Охотников работают такие же мертвяки, которые формируют новостийный фон для «ящика». Дмитрий не мог до конца объяснить, но он нутром чуял эту неправильность.

— Да забудь ты о том типе с барсеткой! — Кристина словно проникла в его мысли и подслушала, о чем он думает. — Не бери в голову, не зацикливайся на нем. И о других «телах» сейчас не думай. Отдохни. Отвлекись хоть немного. Расслабься, наконец. Давай…

Скрипнула кровать. Руки Кристины вдруг обвили его шею.

— Давай я тебе помогу.

Девушка прильнула к нему всем телом. Телом — не «телом». Тело было рельефным, горячим.

Живым…

В ней было так много жизни! Ее жизнь гнала кровь по жилам и выгоняла из головы мысли о мертвых.

— Сегодня ты был великолепен, Дима, — шепнула Охотница ему в ухо. — Ты почувствовал того «трезубца» на джипе. Ты обнаружил Пастуха из Братства Часов. И ты вовремя выбил из его руки пистолет. Ты спас меня, а такое нужно поощрять.

Девушка томно улыбнулась. Глаза ее блестели.

— По всем писаным и неписаным правилам я должна тебя отблагодарить. Ты не находишь?

Руки Кристины скользнули к его брюкам.

Дмитрий перехватил руки Охотницы.

— Я сам, — сказал он спокойно и серьезно.

Слишком многое до сих пор решалось и делалось за него.

Она согласно кивнула.

— И теперь я буду сверху, — добавил Дмитрий.

Чтобы не так, как тогда, в «бэхе» возле клиники Алексея Феодосьевича.

Еще один кивок.

Он разделся и раздел Кристину.

Потом взял ее.

И овладел ею.

Новое тело Кристины было столь же хорошо, как и прежнее, до пластическо-магической операции.

Охотница была покорна и покладиста, как наложница в султанском гареме.

И Дмитрий отвлекся. Расслабился.

Сегодня это удалось.

Когда все закончилось, они молча лежали, прижавшись друг к другу на узкой койке, не предназначенной для двоих.

Каждый думал о своем.

Или, может быть, об одном и том же.

— А ты становишься другим, — первой заговорила Кристина. — Ты меняешься.

Она произнесла это с чувством непонятного удовлетворения.

— Ты тоже изменилась, — заметил Дмитрий. — Была блондинкой, а стала…

— Да я не о том! Ты меняешься изнутри, Дим.

— Это хорошо или плохо? — спросил Дмитрий. И, подумав немного, уточнил: — Для меня — хорошо или плохо?

Услышав второй вопрос, Кристина вдруг запнулась и смутилась. Словно она хотела ответить на первый, но не успела. А теперь ответ, готовый сорваться с языка, уже не годился.

— Это так, как и должно быть, — после секундной заминки сказала Охотница.

Зазвонил мобильник. Незащищенный. Тот, который для чужих. Значит, звонят не по орденским делам. Значит, дело не первостепенной важности.

Магистр Танутамун достал трубку и небрежно глянул на дисплей. Номер не определен… Интересно, кто бы это мог быть? Поколебавшись секунду, «скорпион» все же ответил на вызов:

— Слушаю.

— Виктор Константинович?

Голос он узнал сразу. Уже не такой дружелюбный, как тогда в ресторане. Напряженный. Артохшаст… На связь опять вышли «часы»…

— В чем дело? — поморщился Танутамун. Магистр чужого Ордена снова называл его «жильцовым» именем, и это раздражало. Хотя, с другой стороны… Разговор шел по незащищенному каналу. Формально у Артохшаста было оправдание: их беседу и их имена могли услышать «жильцы». Теоретически… — Кажется, мы уже обсудили все вопросы за бокалом вина и приятной беседой.

— Не все, — сухо сказали в трубку. — Появился еще один.

— И вы хотите говорить об этом по открытой связи?

— А вы дадите мне код закрытой?

Танутамун промолчал. Нелепейшее предположение! Ни одно Братство не откроет чужаку доступ на свои защищенные линии и радиоволны.

— Мне скрывать нечего, — не дожидаясь ответа, продолжил «часовщик». — Если нас прослушивают — пусть слышат.

— Ну-ну… — многозначительно промычал «скорпион». Ему все меньше и меньше нравился тон, которым с ним разговаривали.

— Сегодня мы потеряли Пастуха на Садовом, — не останавливался Артохшаст.

— Сочувствую.

— Он был в группе, которая следила за вашим человеком.

— Следила, говорите? — процедил сквозь зубы Танутамун. — Что ж, ценю вашу откровенность. Но не понимаю, к чему вы клоните?

Вообще-то он соврал. Танутамун уже догадался, к чему. Было вполне очевидно, по какой причине «часовщик» не пригласил его обсудить возникшую проблему в приватной беседе, как в прошлый раз, а говорит в открытую по не защищенному от прослушки каналу связи. Так поступают, когда хотят, чтобы о разговоре узнало как можно больше Братств. И когда желают во всеуслышание обвинить в чем-то предосудительном другой Орден.