передних фаланг противника выкосить, остальные сами разбегутся, г-га!

Руслан размечтался, планируя, как они с царевичем будут освобождать всю страну от враждебных полчищ лжецаря. Потом оборвал себя, глянул на часы — ну все, пора! Готовность — пять минут.

Он легко сбежал по ступенькам вниз, пересек двор и зашел во дворец через парадный вход. Отыскал царевича с воеводой, поманил за собой — в пыточную. Которая ему стала почти как родной.

— Урал, Алгур! — торжественно произнес он. — Я хочу, чтобы вы оба стали свидетелями моего исчезновения. Ничему не удивляйтесь, просто смотрите. Когда я отбуду в свою страну, вы не расслабляйтесь, ибо враг не дремлет. Делайте все, о чем мы с вами говорили. И главное, верьте в победу! Там, откуда я родом, уже сложены героические песни про вас. Вы обязательно победите и будете править народами Междуречья долго и счастливо! Верьте мне.

Он смолк, не зная, что еще сказать на прощанье. Потом просто поклонился им в пояс и крепко пожал руки — для них этот жест был в диковинку, но друзья, конечно же, поняли его уважительно-братскую подоплеку. Урал обнял соратника, отстранился, всмотрелся в его загорелое, помятое от выпавших за последние часы испытаний лицо и молвил:

— Мы еще свидимся, брат Мамба. Я верю в это!

Руслан кивнул: на все воля Божья. Потом он отошел, присел на корточки, обхватил руками колени. Приготовился. Пошла последняя минута.

Что он чувствовал сейчас? Многое: шок от перенесенных страданий и боли, ликование от осознания хорошо выполненной работы и победы над сильным и коварным врагом, радость от обретения новых надежных друзей, усталость от ратных подвигов, надежду на скорую встречу со своими современниками. Да много чего он сейчас испытывал…

Переход начался столь же неожиданно, как и в первый раз. Все вокруг вспыхнуло, завертелось, растворяя его сознание в мельтешении вселенской мозаики. А потом он очнулся где-то, как вначале показалось, на небесах — так сияюще светло было вокруг. Потом глаза привыкли и он увидел себя сидящим на корточках в центре белоснежного круга. А вокруг в радиусе нескольких метров высились матовые стенки стеклянного купола. Сколково! Лаборатория! Помещение портала…

Когда сияние возле него спало, дверь из высокопрочного непрозрачного стекла отъехала в сторону и внутрь вступили фигуры в защитных комбинезонах и масках. Сотрудники-медики спешили к первому вернувшемуся живым и здоровым хрононавту.

Вначале было все: восторженные приветствия сколковских поселенцев, качание на руках, торжественный ужин в честь удачно завершенного проекта и вернувшегося с победой хрононавта. Надо сказать, столы ломились — и от яств, и от напитков. Раздолье для гурмана, обжоры и выпивохи в одном или нескольких лицах.

Потом были будни: многочасовые беседы с перерывами на еду и отправление естественных надобностей, всестороннее обследование на всевозможных медицинских приборах и аппаратах, просмотр видеоматериала с его, хрононавта, обязательными комментариями.

А потом, дней этак пять спустя, его пригласил к себе генерал Трапезников и, ласково глядя в глаза, тихо, но предельно серьезно сказал, что нужно готовиться к новой отправке. И выбирать место и время попадания отныне будут все же они, а не «звезда путешествий». И посоветовал еще раз внимательно перечитать пункты контракта.

Наверное, в другое время Мамбетов попросту послал бы седеющего мужика с крупными звездами на погонах куда подальше. В любом случае взбеленился бы. Но он побывал в пекле нешуточных схваток. И теперь ему было как-то параллельно, куда пошлют. Лишь бы дали оружие поэффективнее. Резать, рубить, колоть и стрелять он уже научился. И главное, ученый и просто путешественник как-то так незаметно уступил место бретеру и искателю приключений. Наемнику!

Какой у него там срок, по контракту, пять лет? Ну и славненько, за это время можно многое повидать и неплохо заработать. Отвести душу. Ибо — как теперь уяснил для себя Руслан Мамбетов по прозвищу Мамба — он всегда был таким. Просто понимание самого себя приходит не сразу. Иногда вообще не приходит. А вот он сподобился испытать катарсис там, в древнем Междуречье — на острие клинка и кончике копья.

— Ну ты, Аликович, — пробасил генерал в завершение разговора, — давай там, отсыпайся, отъедайся, тренируйся… Словом, отдохни по полной. Потому как вскоре тебя новый заброс ожидает. Ты теперь у нас фаворит. Чемпион по отправке! — Трапезников добродушно рассмеялся.

А на следующий день, вечерком, в жилище Мамбетова пришел гость. Доктор исторических наук, этнолингвист Анатолий Павлович Князев, как отрекомендовался он сам. Князев, Князев… — пронеслись какие-то смутные воспоминания у Руслана. Тот услужливо напомнил:

— Мы встречались на международном этнографическом конгрессе в Москве пять лет назад.

— Ах да, — покивал хозяин двухкомнатной квартирки, предоставленной хрононавту на период его проживания в городке, — теперь припоминаю. Вы делали доклад…

— О филогенетическом родстве в индоарийских и семитских языковых семьях, — подсказал собеседник.

— Точно. Насколько помню, было интересно.

— Спасибо, — вежливо ответил гость и продолжил: — но я, собственно, вот по какому вопросу.

И он поведал, что им удалось разобрать и перевести тексты на глиняных табличках. К этому времени в расшифровке шумерской клинописи в мировой науке был достигнут известный прогресс. Содержание табличек оказалось чрезвычайно интересным — в плане сведений о быте, войнах, торговле и, особенно, законодательстве первой известной человеческой цивилизации. Но в том-то и дело, что, как оказалось, шумеро-арии были далеко не первыми.

— Пять табличек, — воодушевленно излагал ученый, — разительно отличаются от остальных. И речь в них идет о предшественниках шумеров — о еще более древнем государстве Стигия. Название ни о чем вам не говорит?

Мамбетов нахмурил лоб:

— Стигия… Что-то такое, э-э… мифическое. А, ну да, как там его… писатель-фантаст… В общем, Конан-варвар!

— Ага, ага, — хмыкнул Князев. — Я вот даром что ученый, доктор наук, но фантастику люблю — почитываю и посматриваю. Все правильно, Руслан Аликович, Стигия — якобы вымышленная страна из сочинений американского писателя Роберта Говарда. Конан-киммериец, атлант Кул, вождь пиктов Бран Мак-Морн — это все его герои. И почти во всех произведениях о них упоминается эта Стигия. — Он умолк, заметил на лице коллеги немой вопрос и торжественно заявил: — Так вот, эта самая Стигия фигурирует в пяти табличках из шумерского храма в Ассуре, которые вы привезли. Причем описывается как сильное развитое государство, существовавшее за несколько тысячелетий до прихода шумеров в Междуречье. Представляете?

Руслан представлял. Это означало, что человеческая цивилизация древнее еще на несколько десятков веков, чем мы себе представляли до этого. И это могло вызвать не просто сенсацию, а самый настоящий переворот в науке, по крайней мере в исторической.

— Известно, что Говард, — между тем вещал неугомонный профессор, — основывался на многих источниках, описывая свой мир — Гиборийскую эпоху. И названия для королевств из того времени он брал из мифов и легенд, а не выдумывал их сам. Так у него появилась и Стигия — мрачное государство, страна колдунов и жрецов змеиного культа. Как считаете, какова этимология этого названия?

Руслан пожал плечами:

— Похоже на Стикс. У древних греков это река в загробном мире. Но вроде существовал и реальный Стикс, где-то там, в Элладе.

— Верно! — радостно закивал Князев. — Там были и Стигийские болота. А вообще правильнее называть: Стиксия, Стикс, Стиксийские болота.