— Госпожа министр, как вам известно, я не имею обыкновения перекладывать вину на других, но если бы сотрудники полицейской службы проявляли лояльность, репортеры остались бы с носом. Возможно, имеет смысл поставить в известность министра по делам госбезопасности. Пора ему навести порядок в своем ведомстве! — В голосе директора послышались угрожающие нотки.
— Ответственность за вашу операцию лежит на мне, — возразила министр.
— Поведение наших, так сказать, соседей ставит под угрозу всю операцию! — продолжал директор. — Они не могут понять всей ее сложности. Мы не увиливаем от ответственности, однако считаем: виновные должны понести наказание. Например, в аэропорту главным для нас было не допустить несчастного случая, при котором пострадали бы мирные граждане. Наши агенты действовали в соответствии с обстановкой. Что же касается погоды… над ней мы пока еще не властны.
Министр молчала. Директор воспользовался этим:
— Представьте себе, что мы сумеем одурачить могущественное ЦРУ. Представьте, что будет означать наша победа на всех уровнях. Пусть себе смеются над Африкой. Мы посмеемся последними.
— А мы посмеемся?
— Мы успешно завершим операцию. И завершим ее совсем скоро. Но полицию надо приструнить!
— Как быстро вы сумеете завершить операцию?
Янина поняла, что настал ее черед:
— Через два дня, не больше.
— Вы уверены?
— Госпожа министр, если бы я была уверена в том, что полиция с нами заодно, я бы поставила на карту собственную репутацию. — Янина слышала свои слова как будто со стороны. «Неужели я сама верю в то, что говорю?» — изумилась она.
— Они будут с нами заодно, — заверила ее министр. — Что мне сказать журналистам?
Ответ был у Янины готов:
— Есть два варианта. Первый — не говорить ничего.
— Ничего?! Вы хоть представляете, сколько народу позвонили нам сегодня утром?
— Госпожа министр, ни одна страна в мире не позволяет средствам массовой информации влиять на ход секретных операций. Почему же мы допускаем их вмешательство? Что бы вы ни сказали, журналисты напишут и передадут то, что хотят; они исказят ваши слова или используют их против вас. Игнорируйте их; покажите им, что нас не запугать. Завтра-послезавтра случится что-нибудь еще, и их внимание автоматически переключится на новую сенсацию.
Министр помолчала, потом сказала:
— А второй вариант?
— Используем СМИ к нашей выгоде.
— Объяснитесь.
— Госпожа министр, граница между героем и злодеем очень хрупка. Часто все зависит от того, как подать факты.
— Продолжайте.
— Раньше наш беглец работал на крупного наркобарона в районе Кейп-Флэтс. Как известно, наркомафия подрывает общество изнутри и губит наших детей. Он воспользовался спецподготовкой, полученной в тренировочных лагерях «Умконто ве сизве», для устрашения и насилия. По нашим прикидкам, он до сих пор связан с организованной преступностью: на его банковском счете крупные суммы неясного происхождения. Несмотря на наличие денег, этот человек живет на средства гражданской жены; у него даже нет собственного дома. Он, не задумываясь, нанес тяжкие телесные повреждения молодому солдату, он дважды предпочел пренебречь интересами государства, когда у него была возможность сдаться. Невинные люди, добропорядочные граждане или герои не бегают от правосудия. Многие бывшие бойцы «Умконто ве сизве» пошли по иному пути. Они хотят строить новое государство, а не разрушать его. Они даже сейчас ведут честный бой с безработицей и нищетой. Все, что нам остается, — представить средствам массовой информации подходящие факты.
Министр по делам разведки задумчиво сдвинула очки в золотой оправе на кончик носа.
— Может быть, все и получится, — сказала она.
— Вы предпочитаете второй вариант?
— Он намного… практичнее.
Из угла послышался мелодичный голос министра лесного и водного хозяйства:
— Главное — не забывать…
Все головы повернулись к нему.
— Речь идет об Умзингели.
Безостановочно тараторя на гриква,[5] Кос Кок выгрузил два стула из багажника старого «шевроле-эль камино». Сейчас они сидели за столом, ели хлеб и консервированные сардины в томате, запивая еду дешевым бренди из эмалированных кружек.
— Я великий трубадур гриква, — представился Кос Кок. — Играть на гитаре меня учил сам Дэвид Крамер. Безотцовщина я, бесприютный бродяга по жизни, скитаюсь с малых лет, сдвинутый на музыке. Страшно хочу учиться…
— Не понимаю многих слов, что ты говоришь.
— Извини, брат, языка коса я не знаю, как ни жаль, хоть мой прадедушка Адам Кок приехал сюда уже давно.
— Ты говоришь на африкаансе?
— На африкаансе? На голландском-то я умею. — И слова вновь полились из него потоком. Он бесстыдно хвастал, его морщинистое, обветренное лицо оживлялось, когда он пересказывал свою биографию, то и дело вставляя слова из диалекта гриква. Когда Тобела чего-то не понимал, он хмурился и поднимал руку, призывая своего собеседника перевести. Перед ним был настоящий трубадур Северной Капской провинции, развлекающий жителей пригородов на вечеринках в душных танцзалах; он исполнял стихи собственного сочинения и пел, аккомпанируя себе на гитаре, баллады о красоте родных мест. — Вот только зимой деваться мне некуда, путешествую я летом, а зимой здесь мой дом, я развожу костер и пишу песни, а когда приходит охота, отправляюсь развлекаться с девчонками в Бофорт-Уэст.
В то утро Кос Кок услышал новости по радио в своей машине-развалюхе, а потом попал на передачу Джона Модизе и узнал о том, что по округе разъезжает «большой бедовый байкер-коса». Увидев у своей зимней квартиры огромный мотоцикл, он сразу все понял. Это дело рук Господа, Божий промысел, и он не намерен сидеть сложа руки, нет, он хочет помочь.
— Ты собираешься мне помочь? — спросил Тобела, чувствуя, что наелся до отвала, а бренди разогнало кровь.
— Да, брат мой. Кос Кок кое-что придумал.
Тигр Мазибуко построил бойцов «Альфы» возле вертолета. Дождь стал слабее; сквозь тучи иногда виднелись голубые проблески неба.
— Сегодня утром я перед всеми отругал Малыша Джо. Я хочу извиниться. Я был не прав. Я был зол и напрасно сорвался. Джо, ты ни в чем не виноват.
Малыш Джо Морока молча кивнул.
— Я просто не выношу, когда обижают моих ребят, — заявил Мазибуко, которому было не по себе. Он видел, как устали его бойцы.
— Мы перебазируемся в Кимберли. В школу ПВО. Там нас ждет горячая пища и теплая постель. Команда «Браво» — в резерве. Армия и полиция организуют временные блокпосты.
Ребята заулыбались. Мазибуко хотел сказать что-то еще, восстановить связь между собой и ими, загладить свою вину, но нужные слова не шли в голову, и он коротко приказал:
— Залезайте, давайте поспим.
Аллисон Хили отыскала в справочнике адрес Джонни Клейнтьеса и приехала к нему домой. По мобильному телефону она вызвала из редакции фотографа, а потом набрала номер филиала банка «Абса»,
