Подавив в себе дрожь, Эмма направилась к Джейми, полностью открыв себя лунному свету и его горящему взгляду. В это мгновение он выглядел как самый страшный ночной кошмар любой девственницы, — безрассудный и опасный, к которому можно подойти только с необыкновенной осторожностью, если вообще можно подойти.

— Я всегда была очень хорошей девочкой, — начала Эмма, с каждым шагом все приближаясь к нему, — и покорной дочерью, которую всегда ставили в пример младшим сестрам. Это всегда было только «Да, сэр», «нет, мадам» и «как пожелаете». Я носила то, что для меня выбирала мать. Я ела все, что стояло передо мной на столе, нравилось мне это или нет. Я ехала туда, куда мне говорили, и делала то, о чем меня просили. — Она остановилась перед Джейми на расстоянии вытянутой руки. — Но я не выйду замуж за графа. И мы с тобой оба знаем, что существует только один надежный способ убедить его, что я больше не могу стать его невестой.

Джейми не сказал ни слова. Он просто продолжал смотреть на нее с таким же непроницаемым лицом, как окаменевшие страницы святой Библии, тлевшей в углу.

— А ведь Бон был во всем прав, да? — неуклюже рассмеялась Эмма. — Я знаю, ты убедил себя, что должен доказать вину Хепберна в убийстве твоих родителей, и это принесет тебе удовлетворение. Но разве твоя месть не окажется еще более сладкой, если ты вернешь ему его невесту, распробованную Синклером? Особенно тем Синклером, который, оказывается, его незаконнорожденный внук.

— Конечно, мне это принесет большое удовлетворение. — Джейми сложил руки на груди, и от его пронзительного взгляда что-то задрожало у Эммы глубоко внутри. — А как насчет того полуразвалившегося дома в Ланкашире, который ты так любишь? Если граф потребует назад свои деньги, как твой отец сможет оградить дом от кредиторов и спасет вас всех от работного дома?

— Я уверена, что граф будет милостиво настаивать, чтобы их с отцом соглашение осталось в силе. Особенно если ему не хочется, чтобы все в Лондоне узнали, что он подозревается в хладнокровном убийстве своего сына и матери его внука.

— Я бы никогда не подумал, — Джейми поднял голову и посмотрел на Эмму с невольным восхищением, — что под таким красивым лицом может скрываться такая жестокость.

— Попав в Шотландское нагорье, — Эмма горько усмехнулась, — я быстро научилась у тех, кто преуспел в этом деле.

— Допустим, твой дом будет спасен и твой отец сможет избежать долговой тюрьмы, но ты подумала о последствиях, которые обрушатся на тебя по возвращении в Англию? — Джейми подошел и обнял Эмму, его хриплый говор обволакивал ее словно паутина, и у нее больше не было желания спасаться от нее. — У графа язык, как у гадюки. Он не позволит, чтобы кто-то узнал, как у него из-под носа украли невесту, вместо этого он начнет распространять слухи о том, что ты по доброй воле попала в мои руки и в мою постель. И даже если он не станет этого делать, обществу наплевать, соблазнили тебя или взяли силой. Тень, которую твой первый жених бросил на твою репутацию, окажется сущей ерундой по сравнению с этим. Порядочные люди станут отворачивать головы, когда ты будешь идти по улице. Никто не будет принимать тебя. Ты станешь изгоем общества, тебе придется отказаться от любой надежды когда-нибудь найти себе мужа или иметь собственную семью.

— В таком случае я смогу спокойно вернуться в Ланкашир и тихо жить своей жизнью, — решительно тряхнула кудряшками Эмма, глядя ему прямо в лицо. — Если мне надоест, я всегда смогу найти сильного молодого любовника. Или двух.

Он видел насквозь всю ее браваду, как и в первый раз, когда она сказала эти слова. Джейми протянул руку и обвел косточками пальцев тонкую линию подбородка Эммы.

— Кроме этого есть и другие соображений, девочка. — Его голос звучал еще нежнее, чем его прикосновение. — А что, если ты забеременеешь?

Эмма даже не пыталась опустить голову, чтобы скрыть румянец, вспыхнувший на щеках. Она знала, что это бесполезно.

— Ты, конечно, можешь считать меня абсолютно наивной, но благодаря урокам моей матери я кое-что знаю об этой жизни. И о мужчинах. Если бы не существовало способов предотвращать подобные вещи, то на улицах Лондона внебрачных детей было бы намного больше, чем законных наследников.

— Значит, ты действительно считаешь, — кивнул Джейми, уступая ее точке зрения, — что это единственный способ оградить тебя от развратных рук Хепберна? Гарантировать, что ты вольна прожить свою жизнь как хозяйка своей судьбы?

Эмма молча кивнула, потому что вместе с храбростью ее покинул и голос. Существует еще тысяча причин лечь в его постель, в которых она могла бы признаться ему в этот момент, если бы гордость не связала ей язык. Она могла бы сказать ему, что еще раз, перед тем как похоронить себя под сокрушительным осуждением общества, хочет почувствовать себя живой. Что скорее всего не сможет пережить одиночества длиною в жизнь, если не проведет одну ночь в его объятиях.

— Тогда какой у меня остается выбор?

Джейми наклонился к ней и коснулся губами ее губ. И это было похоже на прикосновение крыльев ангела.

У Эммы перехватило дыхание. Как случилось, что невестой она больше чувствовала себя стоя здесь, среди руин этой церкви, чем там, в величественной церкви Хепберна?

— Подожди здесь, — прошептал Джейми, с явным нежеланием отрываться от нее.

Эмма томилась ожиданием, пока он не вернулся с одеялами из ее походной постели. На этот раз, когда он взял ее за руку, она с готовностью пошла за ним. Он вел ее подальше от лунного света, в тень, а Эмма судорожно переплела свои пальцы с его пальцами, не желая, чтобы он почувствовал ее дрожь.

Он привел ее в угол небольшого помещения, где, не поддавшись разрушительному действию времени, устояли две стены. Лагерь они разбили среди деревьев, обрамлявших скалу, поэтому Эмма понимала, что Джейми умышленно выбрал это место, чтобы защитить ее от назойливых глаз своих людей.

— Подожди! — схватила его за руку Эмма, пока он еще не успел расстелить одеяла.

Джейми внимательно посмотрел на нее, явно испугавшись, что она передумала.

Она кивнула головой в сторону изогнутой каменной арки, где когда-то была дверь, показав, что теперь настала его очередь следовать за ней. Судя по его взгляду, сейчас он пошел бы за ней на край света. По полуразрушенным ступенькам они взобрались на старую колокольню церкви, появившуюся в таинственном озере лунного света. Эмма взяла у Джейми одеяла и расстелила их в центре колокольни, оставив свидетелями того, что здесь произойдет, только небо и луну. Закончив приготовления, она повернулась к Джейми, чувствуя невероятную робость.

— Итак, мистер Синклер? Каковы ваши планы: соблазнить меня или доставить удовольствие?

— И то и другое, — лениво улыбнулся Джейми, и от этой улыбки у Эммы бешено заколотилось сердце.

Джейми привлек ее к себе, еще раз удивив своим ростом, своей силой и теплом. Несколько мгновений он просто удерживал ее рядом, давая привыкнуть к ощущению его рук и шепоту своего дыхания в ее волосах. Эмма прижалась щекой к его груди, слыша каждый удар его сердца, как будто это было ее собственное сердце. Через минуту она стала смелее, скользнула руками по его талии, забралась под рубашку, удивляясь гладкости его кожи, контурам напрягшихся мышц под ее ладонью, когда он поднял руку, чтобы погладить ее волосы.

— Боже мой, — пробормотала Эмма, которую вдруг потрясла важность того, что она собиралась делать с этим мужчиной.

— Что такое?

— Похоже, я забыла все наставления матери. — Эмма зарылась лицом в его грудь. — И не совсем уверена в том, что делать дальше.

— Почему бы тебе не предоставить это мне? — пробормотал Джейми, приподняв пальцем ее подбородок и прижимаясь губами к ее губам.

Его губы, словно перышко, касались губ Эммы, его несомненный опыт не оставлял ни малейшего сомнения в том, что он точно знает, что делать дальше. Он целовал ее не как мужчина, считающий поцелуй