посмотрела на него.
Этого момента он ждал с тех самых пор, как дед привел его сюда, в долину, девятилетним мальчиком и показал, где хладнокровно были застрелены его родители. Поэтому как он должен был объяснить внезапный трепет, притупивший остроту предвкушения; боязнь, что обретение того, чего он ждал много лет, может стоить ему всего, чего он когда-то хотел?
На край скалы поднялся одинокий всадник. Весь трепет и ожидания Джейми оказались пустыми. Это был не Грэм, которого ждали с ответом Хепберна, а всего лишь дозорный, которого Джейми накануне вечером послал в разведку в долину.
Карсон спешился, его потупленный взор и короткий кивок головы сказали Джейми все, что он хотел знать.
На мгновение, которое, казалось, остановилось совсем не ко времени, повисла раскаленная добела тишина, и тлеющий фитиль наконец добрался до пороховой бочки в мозгу Джейми.
Он сорвался с места, длинными разъяренными шагами измеряя поляну.
— Спасайтесь, парни, — сквозь шум в своих ушах услышал он бормотание Бона. — Началось.
— Какого черта! Что этот жалкий сукин сын Хепберн, по его мнению, творит? — Проведя рукой по волосам, Джейми развернулся в одном шаге от дерева, в которое едва не врезался на полном ходу. — Он что, совсем с ума сошел? Неужели он настолько глуп, что оставил свою беспомощную невесту в руках отчаянных бандитов, отлично зная, что с каждой секундой его промедления они могут причинить ей массу неприятностей?
Он решительным шагом пошел в обратном направлении. Его люди послушались Бона и отступили на пару шагов. И только у Эммы хватило смелости остаться стоять у него на пути, заставляя его либо остановиться, либо столкнуться с ней.
Джейми резко остановился и ткнул пальцем в Эмму, благодарный, что нашел цель для выхода своего гнева:
— Ну посмотри на себя! Ты здесь чужая! Ты просто маленькая англичанка, у которой нет ума.
Эмма, ничего не понимая, моргала глазами и смотрела на него. Ее темно-синие глаза были удивительно ясными, выбившиеся из пучка кудряшки волос нежно трепетали на ветру.
— Тебя не то что из Англии, из спальни никогда не следовало выпускать без няни и вооруженного охранника! Разве твоего престарелого жениха хоть сколько-нибудь беспокоит, что может происходить с тобой сейчас? Если бы ты была моей женщиной…
Его слова эхом разнеслись по развалинам церкви, подобно раскату весеннего грома, а потом установилась почти осязаемая тишина, можно было услышать, как гусеница ползет по листу. У Джейми покраснела шея от смущения, когда он понял, что не только Эмма, но все, кто находился на утесе, затаили дыхание в ожидании, что он скажет дальше.
— Что, Джейми? — тихо спросила Эмма. То, что она назвала его по имени, хлестнуло сильнее пощечины. — Если бы я была твоей женщиной, что бы ты делал?
Джейми не мог ответить на смелый вызов в глазах Эммы, поэтому повернулся к ней спиной, повернулся спиной ко всем. Он сделал несколько шагов к краю утеса, остановился, уперев руки в бока, и стал пристально всматриваться в серый туман, повисший над торфяниками вдалеке. И в этот момент за своей спиной он услышал совсем неожиданный для себя звук.
Эмма смеялась.
Джейми медленно повернулся и увидел, что его люди отступили еще на шаг, как будто боялись нового взрыва ярости, но на этот раз более опасного, чем предыдущий.
— Неужели ты еще ничего не понял? — спросила Эмма с блестевшими от слез глазами. Его люди могли по ошибке принять их за слезы радости, но Джейми было лучше знать. — Ты остался в дураках. Граф не станет тратить впустую кучу шиллингов на мое спасение. В его глазах я не представляю никакой ценности. Я всегда была для него не более чем пустым сосудом, куда он мог поместить свое семя. И только Богу известно, сколько таких девушек на продажу выставлено еще между Лондоном и этим местом. — Эмма покачала головой, ее хриплый смех глумился над ними обоими. — Ты ни за что мучил мою семью и тащил меня почти на край земли. Он никогда не отдаст тебе то, что ты хочешь. Его не волнует, что ты со мной сделаешь. Поэтому у тебя больше нет надобности изображать из себя джентльмена.
На этот раз наступила очередь Эммы приблизиться к Джейми. Подойдя к нему настолько близко, что он увидел пульсирующую жилку на кремовой коже шеи и соблазнительную дрожь нижней губы, Эмма запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Давай, Джейми Синклер, делай что хочешь!
На какую-то мрачную долю секунды Джейми испытал искушение именно так и поступить. Ему захотелось схватить ее за руку и затащить в развалившуюся церковь, где он мог показать ей, что сделал бы, если бы она была его женщиной.
Все, что он сделал бы, если бы она была его женщиной.
— Джейми? — послышался голос Бона, приглушенного до шепота.
Джейми продолжал смотреть в глаза Эммы, остолбенев от непредвиденной силы ее страсти.
— Джейми? — на этот раз более настойчиво повторил Бон.
— Что, черт возьми, ты…
Джейми повернулся и увидел Грэма, который, пошатываясь, вышел из-за деревьев.
Грэм с такой силой сжимал свои ребра, что у него побелели костяшки пальцев. Один глаз у него оказался разбит и закрылся, под глазом красовался безобразный синяк, который уже начал желтеть по краям, и желтизна расползлась на стиснутую челюсть.
Несколько человек бросились ему на помощь, но Джейми успел первым. Он подхватил мальчишку за плечи как раз в тот момент, когда у того подогнулись колени.
— Я вернулся бы скорее… — прохрипел Грэм, прильнув всей тяжестью тела к груди Джейми. — Проклятая лошадь потеряла подкову в нескольких лье отсюда.
Когда вокруг них собрались люди, Джейми положил Грэма на землю, испытывая жгучее чувство вины. Он должен был знать, что Хепберн не испытает никаких угрызений совести, застрелив посыльного. Надо было послать Бона, кого-то, кто по коварству не уступает Хепберну, кого-то, кто не стал бы недооценивать возможного вероломства старого скряги.
— Что эти ублюдки сделали с тобой? — потребовал Джейми, содрогаясь от ужаса, когда осторожно провел рукой по избитым ребрам мальчишки.
— Ничего такого, чего бы я не пережил. — Грэм поднял глаза на Джейми и ухмыльнулся разбитыми губами, которые придавали его ухмылке щегольской вид. — Сам провел несколько хороших ударов. Заставил этих фасонных лакеев графа дважды подумать, прежде чем столкнуться головами с Грэмом Макгрегором. — Сунув в куртку немного дрожащую руку, он достал кожаный мешочек. — Я сделал то, что ты просил, Джейми. Я отдал Хепберну твое письмо, а он сказал передать тебе это.
Джейми взял послание, выдавив из себя болезненную улыбку:
— Ты оказал нам всем большую честь, парень. Особенно мне.
Джейми встал, и на его место рядом с Грэмом немедленно опустился Лемми. Он положил голову мальчишки себе на колени с такой осторожностью, на которую, казалось, его огромные руки не способны.
Джейми опустил взгляд на послание Хепберна. Вместо дешевой бумаги — плотный лист веленевой бумаги кремового цвета, сложенный в безупречный треугольник с темно-красной восковой печатью, на которой четко виден герб Хепберна.
Под пристальными взглядами своих людей Джейми сломал печать и осторожно развернул бумагу.
Даже Бон, который так и не научился читать, поднялся на цыпочки, отчаянно пытаясь заглянуть через
