сезон в Лондон и остановилась у тетушки, ей каждый день приходилось выезжать на прогулку в Гайд-Парк, чтобы они с кузиной Кларой могли предстать перед перспективными кавалерами. Насладиться прогулками или прекрасными весенними днями было просто невозможно, отчаянно цепляясь за скользкую луку дамского седла и молясь, чтобы ветер не поднял подол юбки и не бросил его ей в лицо.
Сейчас она сидела верхом на лошади, и это позволяло ей чувствовать плавную поступь животного. Ей не надо было бояться упасть с лошади перед шумной компанией хихикавших дебютанток или испугать лошадь слишком ярким пучком, страусиных перьев, прикрепленных к полям взятой взаймы шляпки. Сидя на широкой спине лошади, как какая-нибудь королева-победительница прошлых времен, Эмма вполне могла сделать вид, что огромная лошадь находится под ее контролем.
К сожалению, лошадь не испытывала подобных заблуждений. Она точно знала, кто хозяин. В ту же секунду, когда они выбрались на открытый участок заболоченной местности и Джейми вонзил каблуки в откормленные бока животного, лошадь помчалась как на крыльях. Эмма крепко обхватила Джейми за талию и зарылась лицом в его широкую спину.
Хорошо хоть сегодня Джейми надел рубашку под свой кожаный жилет. Иначе Эмме пришлось бы обхватить руками его обнаженный теплый живот. Но даже через поношенный батист рубашки она чувствовала его крепкие мышцы.
Только когда лошадь снова перешла на шаг, Эмма осмелилась поднять голову и открыть глаза. Переживая панический страх, она тяжело дышала и думала о том, что лучше бы не открывала глаза. Лошадь прокладывала путь вдоль узкого выступа скалы, который больше подходил для шустрых копыт козы. Слева от них находилась отвесная каменная стена, а справа… Справа — ничего…
Наконец страх Эммы побороло ее любопытство. Хотя снежные вершины Бен-Невиса в своем величественном блеске по-прежнему возвышались над ними, они уже поднялись на головокружительную высоту, и внизу перед ними раскинулся захватывающий дух пейзаж разбросанных предгорий и холмистой местности, поросшей вереском. У основания предгорий все еще виднелись самые высокие башни замка графа, напоминая шпили какого-то древнего сказочного замка. В небе трепетала крыльями одинокая пустельга, а небо было таким ярким и синим, что Эмме было больно смотреть на него. Но еще сложнее было отвести взгляд и посмотреть вниз.
— Какой великолепный вид! — выдохнула она, не в состоянии сдержать свой благоговейный трепет. — Как будто украдкой заглянули на небеса!
Джейми лишь крякнул в ответ.
— А куда мы путь держим в этот прекрасный весенний день?
— Наверх.
Эмма уткнула испепеляющий взгляд в его спину:
— Знаешь, я всегда слышала, что шотландцы — сварливые люди, ищущие любого повода, чтобы начать ссору или войну.
Джейми снова крякнул в ответ, не пытаясь опровергнуть ее заявление.
— Так что же сделали Хепберны, чтобы пробудить в тебе эту чудовищную вражду? Украли одну из твоих овец?
— Не овцу, — отрезал Джейми. — Наш замок.
От изумления Эмма открыла рот. Сидя на лошади, она обернулась, чтобы бросить еще один полный любопытства взгляд на возвышающиеся башни замка графа, и обнаружила, что они уже исчезли за облачной дымкой.
— Ты хочешь сказать, что когда-то замок Хепберна был…
— Да. Это был замок Синклера, — закончил за Эмму Джейми.
Узкая тропинка стала шире, край скалы остался позади, и они оказались на лугу, усеянном камнями. Эмма не ожидала, что слова Джейми так потрясут ее воображение. Если бы ветры судьбы дули в другом направлении, то это Джейми мог бы привести домой невесту, к величественным каменным залам замка. Она ясно представила, как высокий и счастливый, он стоит перед алтарем в церкви, церемониальный плед перекинут через широкое плечо, глаза светятся гордостью, когда он смотрит, как по длинному проходу церкви идет его невеста.
Она буквально видела, как он подхватывает ее на руки и проходит через двери спальни в башне, куда приходили поколения его предков, чтобы заявить свои права на невест. Она видела, как он бережно опускает ее на шелковое одеяло, прижимается к ее губам и нежно, но страстно целует, а его руки осторожно ласкают мягкую шелковистость рыжих завитков, прикрывающих…
— Эдуард Длинноногий,[6] — пробормотал Джейми, к счастью, вырвав Эмму из ее тревожного сна наяву. — В конце тринадцатого века клан Хепбернов заключил союз с Эдуардом I, когда он пытался короновать себя королем всей Шотландии. Хепберны присягнули ему, а клан Синклеров отказался, поэтому эти ублюдки смогли воспользоваться английскими мечами, чтобы выдворить нас из собственного замка. Если бы горстке моих предков не удалось уйти по тайному тоннелю в подземелье высоко в горы, имя Синклеров было бы вычеркнуто из истории Шотландии и теперь уже позабыто. Потом, во время восстания сорок пятого года,[7] — продолжал Джейми, ссылаясь на конфликт, который менее века назад опустошил Шотландию, — Хепберны вновь встали на сторону короля, а клан Синклеров сражался на стороне Красавчика Принца Чарли. Мы, Синклеры, никогда не можем не вляпаться в безнадежное дело, — фыркнул Джейми.
— Значит, вы уже более пяти веков таите обиду? Тебе не кажется, что это уж слишком?
— Да мы бы и рады были простить их за то, что они пинками выгнали нас из собственного замка, — с сарказмом в голосе ответил Джейми, — если бы с тех пор они не пытались уничтожать нас за каждым поворотом. Мы были вынуждены совершать набеги, чтобы хлеб был на наших столах… и во рту наших детей.
Эмме никогда не приходило в голову, что у Джейми может быть жена и, возможно, даже дети, которые ждут его возвращения в какой-нибудь бедной хижине на вершине этой горы. От этой мысли на душе у нее почему-то стало пусто.
— Так ты ради этого совершаешь набеги? — осторожно подбирая слова, спросила Эмма. — Чтобы прокормить свою семью?
— Моя семья — это мои люди. Их кланы присягнули на верность клану Синклеров и главе этого клана задолго до их рождения. Они вынуждены большую часть своей жизни проводить, скрываясь среди этих холмов и незаконно охотясь на землях графа, пока он и ему подобные пытаются травить их, как собак. У них нет ни жен, ни детей, чтобы отогреть свои сердца. Коли на то пошло, у большинства из них нет сердец, потому что Хепберн чертовски ясно дал понять, что они никогда не смогут надолго задержаться на одном месте, чтобы обосноваться там. Они, возможно, не блещут манерами и не имеют такого лоска, как твой жених и другие знакомые тебе джентльмены, но любой из них с радостью отдаст за меня жизнь, если возникнет такая необходимость.
Его слова заставили Эмму задуматься. Она никогда не знала такой степени преданности. Даже со стороны собственной семьи.
— А что насчет дедушки, о котором граф упомянул в церкви? Он глава вашего клана, тот, кто послал тебя похитить меня?
— Если мой дед узнает, чем я сейчас занимаюсь, он постарается высечь меня как следует, — рассмеялся Джейми, и это немного разрядило обстановку. — Его совсем не порадовало, когда четыре года назад я покинул Сент-Эндрюс и вернулся на гору. Он всегда хотел чего-то другого для меня. Чего-то большего. Он знает, что здесь, кроме как петли, которую Хепберн решительно настроен накинуть на мою шею, меня ничего больше не ждет.
— И кстати, сделать это будет намного легче, если ты не перестанешь совершать такие
