Люблю легкость в животе во время взлета и посадки. Я даже люблю, когда самолет начинает вибрировать от турбулентности, — так еще интереснее.

Но сегодня я ненавижу все, каждый сантиметр этого вонючего, паскудного самолета. Рейс ЭМИ-1 на Остров Фантазий рухнул.

Не выжил никто.

Мне обидно, потому что я несколько дней готовилась к нашей поездке. Я продумала все до мелочей: как мы встретимся ранним утром в аэропорту, словно тайные любовники, как будем целоваться, гуляя по магазинчикам в беспошлинной зоне, как будем смеяться и обниматься, когда Джек заплатит целое состояние за флакон моих любимых духов. Я предвкушала, как, взявшись за руки, мы пройдем на посадку и прижмемся друг к другу в самых укромных креслах у окна. Я даже думала, что мы займемся любовью в туалете во время полета и вступим в «клуб любителей высоты».

И это только для начала.

Правда, сейчас пластинка сентиментальных мелодий саундтрека к моим фантазиям остановилась со страшным скрежетом.

— Ну, так почему ты опоздал? — холодно спрашиваю я Джека, отмыв руку.

Он поправляет сумку у себя в ногах.

— Похмелье.

— Понятно. — Я прочищаю горло. — А чем ты вчера занимался?

— Я мог бы тебе задать тот же вопрос, — резко парирует он, когда стюардесса протанцовывает мимо нас, проверяя, пристегнуты ли ремни, и начиная инструктаж по технике безопасности. Я вытягиваю шею из-за ее зада, обтянутого полосатой юбкой. Джек словно не замечает меня. Он хватается за свой ремень и на автомате следует командам стюардессы — застегивает, подтягивает.

Стюардесса удаляется.

— Ты это о чем? — зло шепчу я.

Джек вытаскивает плейер из сумки, надевает наушники.

— Я тебе вчера звонил до двух часов ночи. Как поужинали?

— Я была у Хел, — возражаю я очень громко, из последних сил пытаясь привлечь внимание Джека.

Стюардесса уже протараторила половину инструктажа и теперь показывает свисток на спасательном жилете. В тот момент, когда я повысила голос, она нечаянно свистнула, и от громкого звука включился Даррен. Он явно не собирается уступать пальму первенства в поединке по преодолению звукового барьера.

Джек приподнимает брови и включает плейер, не желая слушать мои объяснения. Я вижу, как он улыбается стюардессе и закрывает глаза. Мы еще не взлетели, а он уже уснул.

«Как ты мог? — кричу я про себя. — Только лишь потому, что не смог дозвониться до меня, ты решил, что я развлекалась с Тристаном? Джек, ты что, вообразил, будто я с ним всю ночь трахалась? Да? Ты настолько не уверен в себе и ревнив, что не можешь доверять мне больше пяти минут?»

Я втягиваю щеки, складываю руки и сердито смотрю на свой складной столик. Я понимаю, что мой яростный монолог годится лишь для прослушивания на главную роль в мыльной опере, но мне до лампочки. Я продолжаю наш молчаливый разговор, гневно притопывая ногой.

«Ну давай, валяй в том же духе, мрачный, раздражительный, мстительный, малохольный придурок. Порти мне поездку и дальше. Опоздал, чтобы меня „наказать“. Чтобы посмотреть, как я себя поведу. Можешь и дальше ломать свою убогую комедию. Только знай, что Тристан для меня ничего не значит…»

Где-то на середине своей язвительно-обвинительной речи я вспоминаю, что Джек о Тристане и словом не обмолвился. Он просто подозревает меня. А я веду себя так, будто действительно в чем-то провинилась.

Сдаюсь и впадаю в уныние.

Когда подают завтрак, я отказываюсь. Вместо этого смотрю, как Демон Даррен опрокидывает яичницу на свою мать. На всякий случай рассматриваю его затылок — вдруг у него за ухом татуировка «666».

Вообще-то это Тристан вчера подложил мне свинью, а не я ему. Я-то как раз очень хотела с ним встретиться. Я не могла позволить, чтобы Джек со своей нелепой паранойей поставил крест на моих отношениях с обществом. В конце концов, мои друзья были со мной еще задолго до появления Джека.

Почти час я прождала Тристана в баре в Сохо. Не знаю, почему я приперлась вовремя и почему так нервничала, пока ждала его. Тристан всегда и везде опаздывает — это одна из его отличительных особенностей.

— У меня свидание с этой восхитительной девушкой, — прошептал он, когда я наконец почувствовала его руку на своем плече и поцелуй на щеке.

Я зарделась. А ведь целый час готовилась к встрече.

— Она такая изящная, — продолжил он, взбираясь на соседний табурет.

Сама не заметила, как моя рука потянулась к волосам и поправила прическу.

— Ох, Тристан, — воскликнула я и легонько толкнула его в колено. Я и забыла, каким пронизывающим может быть взгляд его зеленых глаз.

— Маргарита, — прошептал он мечтательно. — Она испанка. — И после паузы, выдержанной для большего эффекта: — Хочу тебе сказать, наверное, это ОНА, моя мечта.

Тут он заказал два бокала шампанского, пока я врачевала свое самолюбие после падения — поскользнулась на собственном тщеславии.

— Тристан, это же замечательно! — как можно искреннее ответила я и натянуто улыбнулась. А в следующий миг вспомнила, почему не захотела встречаться с ним в колледже. Дежа-вю.

— Иду с ней сегодня в ночной клуб. Поэтому не смогу с тобой поужинать. Ты же не обидишься, правда? — И продолжил, не дожидаясь ответа: — Посмотри на себя. По тебе сразу видно, что ты влюблена. Просто прелесть.

Я дала ему возможность потрепаться вволю. Охала и ахала в нужных местах, когда он рассказывал о своей поездке в Гималаи. За все время я не произнесла ни слова, но примерно через час, когда Тристан свалил, оставив меня сидеть у барной стойки, я пожалела, что не оборвала его.

Надо было заткнуть его, когда он снисходительно отзывался о наших с Джеком отношениях. Надо было сказать ему, что мне совершенно не интересны его амурные похождения и просто смешны его недолгие победы. Надо было ответить ему, что теперь он не кажется мне забавным оболтусом, как когда-то; что он больше похож на незрелого юнца, который до смерти боится серьезных отношений. И еще надо было сказать, что с людьми следует обращаться более уважительно и избавиться наконец от манер испорченного ребенка. И что заставлять меня ждать — грубо и бестактно. Да и вообще, зачем я согласилась на эту встречу?

Как бы то ни было, я должна объяснить Джеку, как мне жаль, что я его не послушала. Но в самолете, набитом курортниками, это невозможно, придется ждать до приезда в отель.

Смотрю на своего взъерошенного и несговорчивого спутника. Он тихо посапывает, и на какое-то мгновение я чувствую огромное облегчение. Перспектива очередного признания меня совсем не радует, я даже подумываю, не кинуться ли мне к пилоту, чтобы попросить его развернуться и лететь обратно. Тогда я бы могла сбежать и уйти в монастырь.

Я ведь лишь хочу, чтобы все было просто и понятно.

Моя жизнь была так легка, когда я влачила существование в одинокой пустыне Гоби. Не было ссор, истерик и недопонимания. Да, иногда мне было нестерпимо скучно, но я знала, где я и что я. Вот я, и вот я; и мы со мной друг друга прекрасно понимали. А теперь я все время путаюсь в чувствах и постоянно оправдываюсь.

Взять, к примеру, Хел. Когда она узнала, что я была на барбекю у Хлои, то перестала со мной разговаривать. Всю прошлую неделю я оставляла ей сообщения на автоответчике. Даже послала ей открытку, но она и слышать обо мне не хотела. Я знала, что придется явиться к ней с повинной. Я слишком суеверна, чтобы вот так уехать из страны, не объяснившись с ней. Поэтому вчера, распрощавшись с Тристаном, я отправилась к Хел.