советские войска не будут вмешиваться и останутся в казармах.
В 1988 г. и в первые месяцы 1989 г. напряжение в обществе в странах народной демократии продолжало расти. Оппозиция расширяла свою деятельность, но и правящие в этих странах коммунистические режимы попытались перестроить свои ряды и укрепить свои силы. В Польше и во главе партии, как Первый секретарь ЦК ПОРП, и во главе государства, как председатель Государственного Совета, продолжал оставаться генерал Войцех Ярузельский. Однако в Политбюро и в Секретариате ПОРП произошли крупные изменения, и на пост главы правительства ПНР был назначен Мечислав Раковский, историк по образованию и журналист по профессии, который еще в 70-е гг. пользовался в Польше большим влиянием и считался сторонником демократических реформ. Как писала газета «Трибуна люду», Мечислав Раковский – это политик, который способен нарисовать картину будущего, амбициозного, но реального, стоящего на социалистическом фундаменте, открытого, свободного от косности и рутины. М. Раковский сформировал новое правительство, и не только из числа коммунистов. Выступая в сейме с программно-политической речью, М. Раковский сказал: «Я вижу свою миссию в упорной ломке бюрократических барьеров, в создании условий для инициативы и предприимчивости. Наряду с крупной промышленностью в стране должны развиваться средние и мелкие предприятия с разной формой собственности. Новое правительство приступает к работе, ясно сознавая, что необходимо выкорчевать все, что еще представляет собой наследие сталинского периода»[160]. Однако и оппозиция в Польше, главной силой которой оставался как профсоюз, так и все другие организации под общим названием «Солидарность», возглавляемые Лехом Валенсой, существенно укрепили в 1988 г. свои позиции. Из всех стран народной демократии Польша была, пожалуй, в самом тяжелом положении с точки зрения экономики и финансов. Она стояла на пороге дефолта. Еще с 1970 г. она пыталась решать свои проблемы с помощью внешних заимствований. Ее внешние долги в расчете на душу населения были едва ли не самыми большими в мире, и хотя к началу 1989 г. Польша смогла выплатить своим кредиторам около 50 млрд. долларов по основному долгу и процентам, ее задолженность все еще составляла 38 млрд. долларов[161]. В основном это были уже просроченные долги, и проценты на них росли. Польское правительство вело на этот счет трудные переговоры и с «Парижским клубом кредиторов», и с Международным валютным фондом. Все это давало Западу очень сильные рычаги давления на новое польское руководство.
В Чехословакии еще в самом конце 1987 г. прошел Пленум ЦК КПЧ, на котором много говорили о перестройке, демократизации, о гласности, а также о необходимости каких-то политических и экономических реформ. Однако дальше слов никто не пошел. В 1987 г. напряжение в обществе нарастало и в руководстве КПЧ было решено произвести некоторые перестановки. Густав Гусак оставался, как и раньше, президентом ЧССР, но генеральным секретарем КПЧ был избран Милош Якеш. Однако большая часть членов Политбюро ЦК КПЧ, которых не без основания считали людьми консервативных взглядов, осталась на своих местах и в партии, и в государстве. Василь Биляк продолжал оставаться главной фигурой в Словакии, Любомир Штроугал возглавлял правительство страны, Алоиз Индра занимал пост председателя Федерального собрания. В Чехословакии находились довольно крупные подразделения Советской Армии. Еще при Юрии Андропове здесь были развернуты части ракетных войск с ракетами среднего и малого радиуса действия – это был ответ СССР на размещение в ФРГ ракет среднего радиуса действия. Густав Гусак был уверен в том, что Советский Союз не оставит КПЧ и ЧССР без поддержки. Прибыв в Москву с официальным визитом в апреле 1988 г., Густав Гусак уверял М. Горбачева, что в Чехословакии также началась перестройка и что население страны поддерживает коммунистов. В самом конце 1988 г. Л. Штроугала сменил на посту премьера Ладислав Адамец. В первом квартале 1989 г. произошли перемены и в составе Политбюро, и в Секретариате ЦК КПЧ. Однако все эти перемены носили косметический характер и почти не изменили общей расстановки политических сил в стране.
В Германской Демократической Республике ни в 1988-м, ни в первой половине 1989 г. не происходило никаких, даже косметических перемен. Предложения о перестройке, которые исходили от отдельных членов руководства СЕПГ, например от Ганса Медрова, решительно отвергались. Печать ГДР почти ничего не сообщала о переменах в СССР. В самом начале 1989 г. бывший руководитель разведки ГДР Маркус Вольф, который знал о положении дел и внутри ГДР и в Советском Союзе много лучше других, подготовил большой доклад для руководства ГДР и попросил приема у Эриха Хонеккера, который только что приехал из Москвы, где он встречался с М. Горбачевым. Э. Хонеккер внимательно выслушал М. Вольфа, но не согласился с его анализом и выводами. «Мы должны идти своим путем, – заявил он напоследок. – Мы не можем у себя допустить того, что происходит там. А с парочкой сумасшедших, которые доставляют нам хлопоты, мы справимся»[162]. Состоявшийся в декабре 1988 г. пленум ЦК СЕПГ принял решение провести в мае 1990 г. Очередной, XII съезд партии для того, чтобы разработать основы стратегии партии на 90-е гг. В решениях пленума говорилось, что партия будет продолжать свою работу по строительству социализма в Германии, чтобы «на исторически длительном пути развития проявить в полной мере преимущества, движущие силы, возможности и идеалы нового строя». Какие бы то ни было расхождения с политикой КПСС в Берлине отрицались полностью: «В теоретических и стратегических вопросах никогда еще не было столь большого, как сейчас, единства позиции КПСС и СЕПГ», – говорилось в решениях пленума[163].
Среди стран народной демократии ГДР и Чехословакия считались экономически наиболее развитыми. Однако Венгрия считалась наиболее продвинутой среди этих стран с точки зрения демократии. Слишком больших свобод не было и здесь, но все же в области философии, социологии, теории марксизма венгерские ученые могли проводить такие исследования и дискуссии, какие были бы невозможны ни в СССР, ни в Польше. Да и уровень жизни населения в Венгрии был выше, чем в Советском Союзе. В 1988 г. коммунисты Венгрии отмечали 70-летие своей партии. В большой статье по этому поводу Янош Кадар писал о больших планах ВСРП по обновлению социализма в Венгрии и по развитию демократии. В Венгрии уже проводились в предшествующие 20 лет некоторые умеренные экономические реформы, и их теперь предстояло не только развить, но и углубить. Однако наращивала свои усилия и оппозиция. Для критики и недовольства поводов было немало. В середине 80-х гг. экономика Венгрии оказалась в трудном положении. Если в конце 1984 г. внешняя задолженность страны составляла 4,1 млрд. долларов, то в конце 1987 г. – уже 10,9 млрд. долларов, а в конце 1988 г. – 16,7 млрд. долларов. Это было слишком много для такой страны, как Венгрия. Я. Кадар был в это время уже тяжело болен, и на какие-то новые инициативы у него просто не было сил. Он ушел в отставку со всех своих постов. В конце мая 1988 г. на пост генерального секретаря ВСРП был избран Карой Грос. Я. Кадар остался председателем ЦК, но это был только титул. Главой правительства Венгрии стал один из новых секретарей и членов Политбюро ЦК ВСРП, Миклош Немет. В состав правительства вошел и известный венгерский экономист Реже Ньерш, который помогал Яношу Кадару в разработке экономических реформ. Он был избран и в состав Политбюро ЦК ВСРП. Венгерское общество приняло эти перемены в верхах ВСРП без большого воодушевления, и общая тревога в обществе продолжала расти.
В Болгарии положение дел было спокойнее, чем в других странах народной демократии. Здесь не было большого экономического роста, но не было и столь тяжелых политических и экономических кризисов, какие были в 50 – 60-е гг. в Венгрии, Польше и Чехословакии. Болгария не принимала участия во вторжении в СССР в годы Второй мировой войны, и отношение к Советскому Союзу, как и к России в прошлом, в Болгарии было очень теплым. Развитие социалистических идей и коммунистического движения в Болгарии в гораздо большей мере, чем в Польше или Венгрии, было результатом внутреннего политического развития. Нельзя было бы сказать, что социалистический строй и союзничество с СССР было Болгарии навязано силой. Какое-то давление на Болгарию было, но в целом это был выбор самого болгарского народа. Ни в 1988-м, ни в начале 1989 г. Тодор Живков не проводил в своей стране и в компартии даже косметических реформ.
Самым сложным, но и самым «непрозрачным» для объективного анализа было положение дел в Румынии, где уже около 20 лет существовал диктаторский режим и культ личности Николае Чаушеску. Румыния была самой бедной и отсталой из стран Восточной Европы, но положение дел здесь в середине 80-х гг. еще более ухудшилось. Выдвигавшиеся одна за другой программы экономического развития и модернизации неизменно проваливались. К середине 70-х гг. Румыния имела внешний долг в 10,2 млрд. долларов, и одна из программ Чаушеску заключалась в том, чтобы избавиться от этого долга. В течение 1975 – 1989 гг. Румыния выплатила своим кредиторам 21 млрд. долларов – вся сумма основного долга и проценты. Все это было сделано не за счет экономического роста, а за счет значительного снижения и без того низкого уровня жизни населения. Однако роскошь и излишества жизни самого Н. Чаушеску, его семьи и
