– Потому что я вижу и слышу, – ответила она. – И чувствую.

– В снах вы тоже видите и слышите… и чувствуете, – откликнулся я.

Мой разум изнемогал от усилий, но я понял, что в этом нечто есть. Какая-то зацепка.

– Это не сон, – сказала она.

– Откуда вы знаете?

– Это не сон.

– А мог быть сон.

– Зачем вы это говорите?

В голосе ее опять звучала тревога.

– Пытаюсь вам помочь, – сказал я. Она ответила:

– Хотелось бы мне в это поверить.

Мне показалось, словно к теням, заполняющим мое сознание, прикоснулся слабый свет. Прежде она совсем мне не верила. Теперь хотела бы поверить. Это был хотя и маленький, но все-таки шаг.

У меня возникла новая мысль – первая за долгий промежуток времени, как я понял. Неужели у меня прояснилось в голове?

– Мой сын Ричард интересовался… – Я умолк, позабыв слово. – Экстрасенсорным восприятием, – закончил я.

Когда я произнес его имя, лицо Энн напряглось.

– Он общался с медиумом, – пояснил я.

Снова напряжение на ее лице. Была ли в моих словах польза или вред? Я не знал. Но надо было идти дальше.

– После долгих размышлений он пришел к выводу, что… – Я собрался с духом. – Что существует жизнь после смерти.

– Это глупо, – не раздумывая, сказала она.

– Нет. – Я покачал головой. – Нет, он в это верит. Он чувствует, есть доказательство того, что бессмертие существует.

Она покачала головой, но ничего не сказала.

– Он считает, что убийство – самое ужасное преступление, на какое способен человек, – сказал я и посмотрел ей прямо в глаза. – И самоубийство.

Она содрогнулась всем телом, попыталась удержаться на ногах, но без сил снова рухнула на диван.

– Не понимаю… – прошептала она.

Теперь в голове у меня прояснилось.

– Он считает, что отбирать жизнь может только Бог, – сказал я.

– Зачем вы мне это говорите? – спросила она тихим срывающимся голосом.

Говоря, она дрожала, свернувшись на диване калачиком. Джинджер испуганно смотрела на нее, прижав уши. Собака чувствовала: что-то не так, но не понимала, что именно.

Мне опять пришлось взять себя в руки.

– Говорю это потому, что моя жена совершила самоубийство, – сказал я. – Она приняла смертельную дозу снотворного.

Опять в глазах у нее появилась эта пустота. Почему-то это произошло почти мгновенно, словно Энн не смогла ее сдержать. Она покачала головой.

– Не верю… – начала она. Голос прозвучал невнятно.

Я стал соображать еще лучше.

– Меня беспокоит то, что Ричард верит, будто она еще существует, – сказал я.

Ни звука. Покачивание головой.

– Что она находится в доме, напоминающем наш, – продолжал я. – Вернее, его мрачную, негативную копию. Все унылое и холодное. Ничего не работает. Грязь и запустение.

Ее голова продолжала трястись. Она бормотала невнятные слова.

– Думаю, он прав, – сказал я, – Думаю, что смерть – продолжение жизни. Что человек существует и после.

– Нет.

Из гортани ее вырвался задушенный звук.

– Разве вы не видите? – спросил я. – Ваш дом был красивым, теплым и нарядным. Почему он должен быть таким, как этот? Почему?

Она продолжала от меня отодвигаться. Я понимал, что она в ужасе, но должен был идти дальше. Это был первый подход, принесший хоть какие-то результаты.

– Почему ваш дом должен выглядеть таким безобразным? – спросил я. – Разве в этом есть смысл? Почему отключены газ, электричество, вода и телефон? Есть ли в этом хоть какая-то логика? Почему лужайки, кусты и деревья засохли? Почему умирают птицы? Почему нет дождей? Почему все в вашей жизни должно одновременно нарушиться?

Ее голос прозвучал совсем слабо. Думаю, она сказала:

– Оставьте меня в покое.

Я продолжал:

– Разве ты не понимаешь, что этот дом – лишь копия знакомого тебе дома? Что ты сейчас здесь только потому, что веришь в его реальность? Разве не видишь, что это существование ты сама создала для себя?

Она покачала головой с видом испуганного ребенка.

– Неужели не понимаешь, зачем я тебе все это рассказываю? – молвил я. – Дело не в том, что у моих детей такие же имена, как у твоих. И не в том, что мою жену зовут так же, как тебя. Твои дети – это и мои дети. Ты – моя жена. А я – не просто мужчина, похожий на твоего мужа. Я и есть твой муж. Мы существуем в потустороннем мире…

Я умолк, когда она вскочила на ноги.

– Ложь! – выкрикнула она.

– Нет! – Я тоже вскочил. – Нет, Энн!

– Ложь! – раздался ее пронзительный крик. – Потустороннего мира не существует! Есть только смерть!

Мы стояли друг против друга, как гладиаторы на песке какой-то неведомой арены. «Смертельная битва», – пришла мне на ум странная мысль. Но мы оба были мертвы. Тогда что же за битва происходила между нами?

Я знал только, что, если не сумею ее выиграть, в проигрыше будем мы оба.

– Жизни после смерти не существует, – начал я.

– Никакой.

Пристальный взгляд, почти гипнотизирующий меня своим вызовом.

– В таком случае я не смог бы узнать о том, что произошло после моей смерти.

На ее лице на миг отразилось смущение, потом она насмешливо пробормотала:

– Твоей смерти.

– Я говорю, что я Крис, – сказал я.

– Ты…

– Твой муж Крис.

– А я говорю, что ты болван.

Теперь к ней, казалось, возвращались силы.

– Верь во что угодно, – настаивал я. – Но, кто бы я ни был, я не мог бы знать, что произошло с тобой после смерти твоего мужа, верно? То есть подробности, – добавил я, прерывая ее. – Мог или не мог?