Со стороны деревни послышался нежный звон колокола, а в дальнем конце дома Арман закрывал на ночь ставни.

Не говоря ни слова, Тарквин взял Ровену за плечо и повернул ее лицом к себе.

– Ты не могла бы сделать кое-что для меня? – Ровена кивнула головой.

– Ты мне покажешь винокурню? Мне очень хочется осмотреть ее.

Ее фиолетовые глаза расширились.

– Прямо сейчас?

– Если не возражаешь.

– Нет, конечно же, не возражаю.

Она серьезно смотрела на него несколько мгновений, а затем улыбнулась.

– Жюстина была права. Ты странный человек, Тарквин Йорк.

Они вышли на тропинку и направились в сторону поля Тарквин слегка прихрамывал, что становилось заметным всякий раз, когда он уставал.

Солнце быстро заходило, бросая последние отсветы на неторопливо струящиеся речные воды и черепичные крыши Шартро-сюр-Шарант. В винокурне никого не было, и когда Тарквин резко толкнул широкую деревянную дверь, он вспугнул стаю голубей, взлетевших с громким хлопаньем крыльев.

– Виноград, выращиваемый здесь, на северном берегу Шаранты, отличается неповторимым запахом и вкусом, какого не встретишь больше нигде, – объяснила ему Ровена, когда он спросил ее. Она повела его через внутренний двор по направлению к высокой стене, окружавшей надворные постройки.

– У этого сорта винограда легкий привкус фиалок.

– Неужели? Она засмеялась.

– Сам попробуй и оцени.

– Ты хочешь сказать, что виноград, выращиваемый в каждой отдельно взятой области, имеет свой, только ему присущий вкус?

– Конечно. Например, виноград, выращиваемый под Жонзаком, используют при изготовлении более светлого по цвету коньяка, который созревает быстрее, чем приготовленный из наших сортов винограда.

Он прошел через длинный коридор, вдоль стен которого на полках стояли весы, бутыли, внаброс лежали разные по размеру воронки и стеклянные пипетки.

– Настанет день, – продолжала Ровена, – и Симон добьется того, что качество коньяка, изготовленного в Шартро, не уступит самым известным маркам, производимым на больших перегонных заводах. Но для этого нужны время и деньги. И талант истинного мастера.

– Без хорошего носа и тонкого нюха в таком деле тоже не обойтись.

Ровена согласно кивнула.

– Виноград начинают привозить с виноградников в конце октября и в ноябре, – продолжала Ровена, показывая рукой на огромный чан, стоявший рядом с защищенным навесом сараем. Ширина его ворот была вполне достаточной, чтобы пропустить запряженные волами телеги, нагруженные корзинами, до краев наполненными виноградом.

– Некоторые виноградники были заложены еще во времена герцога Гайенского, который стал английским королем Генрихом II. Его жена, Элеонора Аквитанская, всячески поощряла разведение виноградников здесь, в Шартро, и в области Ангулем. В те далекие дни – и вплоть до революции – владельцам поместий было даровано феодальное право собирать виноград раньше своих вассалов. Это, конечно, было несправедливо. В настоящее время мы не приступаем к уборке урожая до тех пор, пока наш мэр не встретится с местными производителями и не обсудит с ними степень зрелости винограда, после чего издается местный указ. Затем виноград давят, чтобы удалить кожицу, перед тем как извлекать сок.

Она показала Тарквину давильный пресс с его большими деревянными рычагами и тяжелой веревкой, с помощью которой он приводится в действие. Ровена рассказала, как сок подвергается ферментации с целью получения светлого, сухого вина, которое после экстрагирования превращается в высококачественный коньяк марки Шартро.

– Вино подогревается здесь, – объяснила Ровена, вводя Тарквина в помещение, где стояли перегонные аппараты. – Процесс осуществляется в течение всей зимы и не сильно отличается от перегонки солода. Мы подогреваем его здесь, – она показала рукой на медный перегонный аппарат, – пока оно не достигнет точки кипения. Пары, содержащие алкоголь, скапливаются в верхней части перегонного аппарата и через трубку, напоминающую по форме лебединую шею, возвращаются в конденсатор. Здесь пары охлаждаются водой и превращаются в жидкость. На этой стадии процесса жидкость имеет мутновато-белесоватый цвет и очень низкий градус крепости. Жидкость снова подвергают перегонке, подогревая ее очень медленно, пока она не становится прозрачной, как кристалл. Из этой светлой, как слеза, жидкости мы получаем молодой коньяк, воду жизни, как любил говаривать Лахлен, когда ты был в Шотландии.

Ровена прервала рассказ и, слегка нахмурив брови, посмотрела на Тарквина.

– Я тебя не утомила своим рассказом? Выражение лица у Тарквина смягчилось.

– Мне интересно слушать.

Ровена повела его на склад и стала показывать бочки, установленные друг на друга в несколько рядов почти до потолка. На каждой бочке мелом был аккуратно выведен год сбора урожая.

– Качество коньяка так же, как и качество пива, во многом зависит от сорта древесины, из которой сделана бочка. Древесина дуба, растущего в провинции Лимузен, богата танином, от которого зависит как цвет, так и аромат коньяка.

А этому в немалой степени способствуют поры, которыми пронизана древесина дуба и через которые происходит испарение, благодаря чему получается коньяк нужной крепости, – подвел итог сказанному