Хоть ты и дома сидишь, но тебя обряжают в Субуре,
Косы пропавшие там, Галла, готовят тебе,
Зубы на ночь свои ты вместе с шелками снимаешь
И отправляешься спать в сотне коробочек ты:
Поданной утром тебе бровью и можешь мигать.
Нет уваженья в тебе и к твоим непристойным сединам,
Что среди предков своих ты бы могла почитать.
Всё же утехи сулишь ты несчетные. Тщетно: оглохли
Хоть ты идешь, Агатин, на самые смелые штуки,
Но нипочем своего ты не уронишь щита:
Хочешь не хочешь, к тебе он по воздуху вновь подлетает
И на ноге, на спине, ногте, макушке сидит.
Тента пускай натянуть Нот быстролетный не даст, —
Дела нет мальчику: щит катается вольно по телу,
И не боится ловкач влаги и ветра ничуть.
Даже окончивши все, промахнуться тебе невозможно:
Первым был нынешний день Палатинского днем громовержца:
Рея Юпитера в день тот же хотела б родить.
В этот же день родилась и Кесония — Руфа супруга:
Матерью дан был такой ей исключительный дар.
Ибо любить он вдвойне может сегодняшний день.
В день, когда, за венком стремясь тарпейским,
Диодор из Фаро́са в Рим поехал,
Филенида, чтоб муж скорей вернулся,
Обещала лобзать ему, как дева,
И хотя был корабль разрушен бурей,
Диодор из валов морской пучины
По молитве супруги все же выплыл.
О бесчувственный муж и нерадивый!
Я бы с берега прямо к ней вернулся.
Понтик, ты никаких не трогаешь баб, а Венере
Ежели хочешь служить, левою служишь рукой.
Это, по-твоему, вздор? Нет, грех преступнейший, верь мне, —
Так он велик, что тебе и не постигнуть его.
Разом двух близнецов сделал от Илии Марс, —
Все бы пропало у них, если б оба они в рукоблудстве
Вместо соитий себе гнусных искали утех.
Помни: природа вещей сама говорит тебе, Понтик:
«Что между пальцев своих губишь ты, — то человек!»
Процветай, Аполлон, в полях Миринских,
Лебедей наслаждайся старых пеньем,
Пусть тебе услужают вечно Музы,
Пусть не лжет никому твоя дельфийка,
Испроси поскорей двенадцать фасций
У благого ты Цезаря для Стеллы.
Буду я должником твоим счастливым
И тельца с золочеными рогами
Жертва, Феб, родилась уже! Что ж медлишь?
Льва, чтобы мягче сидеть, расстеливший на жестком утесе,
В маленькой бронзе отлит, это — великий наш бог.
Вот, запрокинув чело, на созвездья глядит, что держал он;
В левой руке у него — палица, в правой — вино.
Славный Лисиппа талант видишь ты в этом труде.
Бог этот стол украшал владыки из Пеллы, который,
Скоро землей овладев, в ней, победитель, лежит.
У алтарей Ганнибал ему мальчиком в Ливии клялся,
Но оскорбляла его дворцов надменных жестокость,
И предпочел он тогда жить среди ларов простых;
Он сотрапезником был Молорху любезному древле,
Богом ученому быть Виндику хочет теперь.
Про Алкида у Виндика спросил я,
Чьей рукою он сделан так удачно?
Как всегда улыбнувшись, подмигнул он:
