купцов. Когда их прижали в двадцатом году…
САДОВНИК
НАДЕЖДА. Сегодня ночью она проворонила дочку. У нее нет выбора.
САДОВНИК. Да как сказать, как сказать. По нынешним понятиям все проще и, говорят, честнее… Сколько лет твоей маме?
НАДЕЖДА. Она моложе тебя.
САДОВНИК. Недурственная карьера в ее лета. Но все же уточню. Я старее ее.
НАДЕЖДА.Не все ли равно – старее, моложе, для меня во всяком случае.
САДОВНИК. Для вас, синица, – да, а для Алешки совершенно отнюдь, как говорит Пивакова. Алешка… Ты и меня не спросила.
НАДЕЖДА. Тебя я спросила еще в десятом классе, под тополями.
САДОВНИК. Тебе показалось. И то – прошлое.
НАДЕЖДА.Я будущее.
САДОВНИК.Фразу, дочка, не приемлю.
НАДЕЖДА. А что ты нынче принимаешь? Что отрицаешь?
САДОВНИК
Он встает, идет к окну, открывает его, дышит полной грудью.
НАДЕЖДА. Господи, у постели с любимым. Семь лет ждала этого часа и теперь должна говорить монологи…
Садовник с восторгом смотрит на Надежду.
САДОВНИК. Чуть повысить тональность, и левую руку так…
Это ее жест – плавая, левую руку вести вверх и за спину. Она свирепеет.
НАДЕЖДА. Наш мир достался нам таким, какими вы и ваши родители сотворили его. Не останавливай меня, учитель!
САДОВНИК
НАДЕЖДА
САДОВНИК.Ни сохи на елани…
НАДЕЖДА
Она почти плачет.
САДОВНИК
НАДЕЖДА.Ты читаешь мои мысли. В ваше поколение я не верю. Поколение конформистов и осведомителей. Каждый вздох наш прослушиваете и несете на улицу Букинистов…
САДОВНИК
Вскрик его осадил Надежду.
Она сделает неправильный поворот головой.
НАДЕЖДА. И Маша это говорит? Сосновый воздух пьет из окна, ненаглядно смотрит на тебя и – срывается. Боже…
САДОВНИК.Мария бывает здесь редко. За ней следит муж… психиатр…
НАДЕЖДА. Да что же это за жизнь, Федор Иванович? Голову-то куда преклонить?
САДОВНИК. К Алешке преклони. К Мише, Миша из Москвы на
НАДЕЖДА. Не смейтесь, Федор Иванович! После этой ночи…
САДОВНИК. У тебя впереди много ночей.
Надежда медлит. Но в лице ее появляется решимость.
Она оглядывает жилище, набрасывает сари (или легкую накидку), припадает к Садовнику и быстро, боясь себя, уходит, планируя руками.
Садовник холодно смотрит в лицо бородатого человека.
Мелодия, минор.
Кабинет Пиваковой. Она курит, далеко отставляя полную руку, и говорит по телефону. В кабинет входят сослуживцы, что-то берут со стола или кладут что-то, Пивакова не обращает на сослуживцев внимания, это привычный рабочий день, привычный темп дня. Одному из сослуживцев, когда он на выходе, она крикнет «Прикрой дверь. Сквозняк», – и слушает далее.
ПИВАКОВА
Здесь влетает замотаный сотрудник радио, требует какую-то бумагу, Пивакова шипит: «Испарись. Кушак»…
ПИВАКОВА. Но он сильный прозаик и человек объективный
Входит Михаил. Она протягивает ему голый локоть. Жестом: «Садись».
ПИВАКОВА. Что ж, мы отдаем повесть Мишустину, он ее зарубит. А что дальше? Рукописи не горят? Ой, втянете вы меня… Салют!…
Она кладет трубку и секунды находится в размышлении, но потом…
ПИВАКОВА. Омерзительно! Мишустину отдать на рецензию повесть. Все равно, что Потапенке отдать на рецензию повесть Чехова, о, даже хуже. Потапенко был честным человеком…
МИХАИЛ. Ты с кем это?
ПИВАКОВА. Завотделом науки Кушак. Импозантный человек. Был начальником ЦБТИ и как взлетел.
МИХАИЛ. Завотделом науки… Начальник ЦБТИ… А причем здесь повесть? Он, что, курирует литературу?
ПИВАКОВА.
МИХАИЛ. Самого?!
ПИВАКОВА. Тебе не надо это знать. Учти.
МИХАИЛ
Пивакова встает, крупно шагает по кабинету, курит, пепел осыпая на пол.
ПИВАКОВА. Я поджарю младенца!
МИХАИЛ. Младенца?
ПИВАКОВА. Представь, подложила свинью. Жили тихо-мирно, гостей принимали, и на тебе. Теперь ни в ванную, ни в туалет, всюду пеленки, распашонки…
МИХАИЛ. Каникулы кончаются.
ПИВАКОВА. Хочешь, замкнемся здесь?
