что ты любишь?

— Это понятие для меня не существует.

— Так не бывает. Ну а что ты хочешь?

— Поскорее уехать отсюда к чертовой матери. Здесь жить нельзя.

Рыбам нужна вода, а не бензин. Эти выжили, но стали мутантами.

— Хорошая идея. Ты прав, я бы уехала.

— Тебе учиться надо.

— И в двадцать пять учиться не поздно. Сейчас в этом смысла нет.

От женщин другое образование требуют. А почему бы тебе не взять меня с собой?

— Я с Сергеем уеду. Куда он, туда и я. Так уж получилось. Он бродяга, и я бродяга. Может, и осядем, где дышать дадут. В тайге, среди зверей жить легче, они предсказуемы. Лес, дичь, грибы, ягоды, ключевая вода, рыба. Что еще человеку надо?

— Цивилизация.

— Эта, что ли? Каменный век с пороховым запасом.

— Ну тогда я с тобой. Кто-то должен тебе рубашки стирать, брюки гладить, обед готовить, грибы солить.

— Брюки в тайге?

— И детей нянчить. Все сходится к тому, что рожать надо рано. Тебе тридцать пять, а дочери двадцать. Подружки. Ты знаешь, я даже уху варить умею.

Чиж повернулся к девушке и посмотрел ей в глаза. В голубых озерцах было столько доверия и чистоты, что он не решился бросить в них камень обиды.

Она не понимала, о чем говорила. Детская романтика, которая оборачивается слезами и сожалениями. Чижу становилось от этого тяжелее. Девчонка пролезла к нему в душу, и в любой момент он мог сломаться, а Чиж должен оставаться стержнем. Его дружок с философской натурой готов немало дров наломать.

— Я провожу тебя домой, — сказал кавалер мягким голосом.

— Я не вернусь домой. Я уже сказала. И не волнуйся, я к тебе не навязываюсь. У меня ключи от котельни есть, где ты пытался меня запереть. Террорист-неудачник. Жаль, номер дома забыла!

— Можешь злиться. Но уху я привык сам себе варить.

— Думаешь, ты один такой упрямый? Еще увидим. — Она резко повернулась и быстрой походкой пошла прочь. На душе у Чижа скребли кошки. Он очень хотел ее окликнуть и обнять, но сдерживал себя из последних сил. Он стоял как пень, а стройная, хрупкая фигурка растворялась в тумане.

Вернувшись домой, он застал странную и непривычную картину. Белый и Галя пили шампанское и едва ворочали языками, а его любимая раскладушка была завалена грудой стодолларовых упаковок.

— А вот и наш рыцарь печального образа! — воскликнул Белый.

— Нет, — поправила Рыжая, — он твой оруженосец Санчо. А рыцарь ты!

— Она высыпала виноград из алюминиевой миски и надела битую железяку ему на голову.

— А оруженосцу оставили выпить? — спросил Чиж.

— У тебя под ногами полная сумка, — сказала Галя и покосилась на Чижа, — Точно. Он в печальном образе.

— Бедолага! Опять его Ольга обидела, — покачал головой Сергей.

— Ольга? — переспросила Галина. — Кэс ке се Ольга?

— Ну это такая зверюшка наподобие тебя, которая мечтает водрузить свой твердый каблук на беззащитную лысую голову беглого зека.

— Но на твоей голове шлем. Ты-то не плачь!

— Значит, у меня будет подружка.

— Ага. Очаровательное создание, жертва шантажа, современная принцесса на горошине, а главное — как она на него смотрит. Это надо снимать в кино. «Романс для влюбленных-2». А этот чурбан… — Белый махнул рукой.

— Да, у него есть пример перед глазами. — Галя усмехнулась. — Вы у нас большие охотники до баб. Никто на ногах устоять не может! Сразу убежать хочется. Ну ладно. Я спать хочу, мне еще одно дельце утром провернуть надо.

— Какое дельце? — встревожился Белый.

— Князек. Суженый мой. Скучает, поди…

— Брось, Рыжая. Мы так не договаривались.

— Уймись, Сереженька. Я тебе с хвостами досталась. Отрубить их надо, чтобы не цеплялись, а потом уж вези меня куда глаза глядят.

В голове стоял ровный дребезжащий звонок, словно заело клаксон в машине. Фил лежал на полу и тупо смотрел в потолок. Как он глуп! Он ничем не отличался от Гнома. Глупый маленький карлик, он едва не свихнулся от мысли, что у него будет так много денег. Глупый опытный Фил, он едва не сошел с ума, увидев груду денег. Что за магическая сила сидит в этих бумажках, которая лишает людей здравого смысла и заставляет делать непоправимые глупости?!

Человек слишком слаб, чтобы устоять перед соблазном.

С огромным трудом Фил поднялся и, покачиваясь, подошел к комоду.

Там в коробке из-под сигар лежала квитанция камеры хранения Аэропорта, где Фил хранил деньги, полученные от азиата. Он сел за стол, положил перед собой бумажку и посмотрел на нее с некоторой надеждой. И почему он сразу не уехал?

Звон в ушах перепутался с шумом двигателя большегрузной машины.

Мотор заглох. Фил решил, что это перенапряжение или остаточные воздействия того зелья, что ему подмешали в шампанское. Где-то рядом хлопнули дверцы грузовика.

Пауза, и вдруг распахнулась входная дверь, и в комнату вошли двое. Красная пелена в глазах рассеивалась слабо, и Фил не разглядел гостей в полумраке комнаты. Высокие, сильные, мрачные. Один из них нагнулся над столом и заглянул в лицо Фила. Теперь он узнал его. Это был Паша Лосев. И как он ухитрился ускользнуть от него? Но кто-то должен выиграть. Ничья в таких партиях исключена.

— Сколько веревочке ни виться, а концу быть, — тихо сказал Лосев.

— Перехитрил ты меня, браток, — тихим, глухим голосом прохрипел Филипп Трошин.

— Это ты сам себя перехитрил.

— Как же вы меня здесь отыскали?

— Глупец! Напортачил, а теперь решил уйти с фейерверком? Забыл, с кем дело имел? Меня генерал к себе в высотку вызывал. Ты же сдуру столкнул лбами два самых сильных наркокартеля в Москве. Сейчас уже нет такой шестерки в криминальной московской среде, которая бы не разыскивала тебя с ножом в руке.

Генерал в бешенстве. Заварил ты кашу, дружок. Это наш шеф, Воронцов, дал мне адресок дачки. Или ты забыл, что у него здесь тоже был участок и дома они вместе с твоим отцом строили? К тому же он сказал, что дело Хряща с тебя никто не снимал, и оно так и висит на тебе. Ты все еще в ответе перед людьми, которые работали на тебя. Я счел нужным привезти твоего старого приятеля из Сибири. Капитан Данилов, помнишь?

Здоровяк отстранил Лосева и склонился над столом. Лицо Трошина оставалось спокойным, но бледным и сморщенным. Он словно мгновенно постарел на десяток лет.

— Помнишь меня, майор? Данилов Иван Валерьянович. Я же обещал тебе, что наши дорожки непременно сойдутся. Ты покойному моему корешу Саше Сизову десять процентов забыл заплатить. Мы свою работу всегда до конца доводим. Я доставил Сыча в Москву. Обещано — сделано!

Фил пододвинул квитанцию камеры хранения в центр стола.

— Этого на все хватит. Берите.

Но никто не обратил внимания на бумажку.

— Данилов прав, — кивнул Лосев. — Я сам лично отправлял телефонограмму в Барнаул. Отбоя никто не давал. Ребята до сих пор в деле. Но в первый заход не Хрящ ушел, а его сокамерники. Из-за этого человек лишился жизни. Я тебе докладывал, но тебе не до Хряща было. Покойный Женя Павлов Гнома в Красково обнаружил. С той минуты ты уже обо всем забыл. И дело, и свою команду, все побоку. Ну и мы на тебя плюнули. Живи как хочешь. Но нет, ты решил иначе. У тебя началась долларовая горячка. И начал ты,