когда полечу туда в следующий раз. Им там понравится. А Хоббс пригодится. Ему можно доверять, он работящий парень. Может, он захочет жениться на китайской проститутке за деньги.

Рождество мы встречали у моих родителей в Уэльсе. Управление водных ресурсов Уэльса располагалось неподалеку. Около недели я читал про транспортировку воды и договорился о встрече с Роем Уэбборном, помощником финансового директора Управления. Сказал, что представляю синдикат дальневосточных бизнесменов, заинтересованных в закупке целых танкеров воды и доставке ее в Саудовскую Аравию. Уэбборн объяснил, что экспорт уэльской воды в таких масштабах пока невозможен, но запасы ее велики, а нефтяные танкеры, выходящие из гавани Милфорд-Хейвена, кроме балласта, морской воды, ничего не везут. Если кто-либо готов оплатить установку, оборудованную для закачки большого количества пресной воды в гавани Милфорда, то Управление оплатит прокладку трубопровода до гавани и продаст воду по низкой цене. Я обещал подумать. Он выдал мне пачку лабораторных сертификатов качества и разноцветных брошюр на разных языках.

Январь 1984 года выдался холодным. Англичане все еще слушали прошлогодние хиты: Karma Chameleon, Red Red Wine и Uptown Girl. Ничего особо не происходило, поэтому меня обрадовал звонок Эрни Комбса:

— Привет! У меня хорошие новости. Фрэнк во Франкфурте с контрактом. Можешь встретиться с ним прямо сейчас?

Фрэнком мы называли деньги, Франкфуртом — Гонконг. Под контрактом подразумевались инструкции относительно сделки, которую решил провернуть Эрни.

— Конечно. Позвонить тебе, когда приеду?

— У меня для тебя новый телефон. Тебе ответят «ПУЛА». Не пугайся. Это не Полицейское управление Лос-Анджелеса, а мой приятель по имени Флэш. Он в электронике гений. Попроси меня, и он соединит тебя с любой гостиницей, в которой я остановился. Я нынче живу в отелях.

На сей раз я полетел рейсом «Бритиш Эйруэйз», снова забронировав место через «Международный туристический центр Гонконга». Прибыл рано утром, взял такси от аэропорта Кайтак до «Парк-отеля», зарегистрировался и отправился на телеграф позвонить Эрни. Он велел связаться с его другом Биллом, который остановился в роскошной пятизвездочной гостинице «Мандарин» на острове Гонконг. Я добрался туда на пароме.

Весь вид и манеры Билла выдавали в нем сурового американского вояку. Он служил в десантно- диверсионных войсках специального назначения во Вьетнаме и бегло говорил по-русски. Среди знакомых Эрни попадались странные люди.

— В чемодане ровно миллион двести пятьдесят тысяч долларов. Сам считал. Мне приказано передать тебе деньги.

— А мне что с ними делать? — спросил я.

— Не знаю. Ты что, не в курсе? Ну вы, ребята, даете! Это тебе не на правительство работать.

— Билл, а Эрни больше ничего не просил передать?

— А это еще кто?

— Тот, кто дал тебе чемодан с деньгами.

Это был не Эрни, а какой-то узкоглазый, который работает в банке, пару кварталов отсюда. Но ты точняк тот парень, кому я должен отдать деньги. Ты ведь бритиш, правильно? Бери, и дело с концом Я собираюсь пригласить парочку китайских шлюх на вечер. Чемодан тяжелый. Я снесу его тебе вниз. В любом случае я сейчас ухожу. Можешь взять такси.

Я торчал на улице рядом с отелем. Ни одного такси. И вдруг бесконечная змея красно-белых гонконгских таксомоторов проползла мимо. Таксисты что-то орали из окон, не убирая рук с гудка. Это была забастовка, и бастующие в знак протеста решили перекрыть улицы Гонконга. Дорожное движение остановилось. Я застрял. Я едва мог поднять чемодан, не говоря уже о том, чтобы донести его до парома. По счастливой случайности станция метро «Центральная» находилась прямо на углу. Истекая потом и тяжело дыша, я стащил чемодан вниз по ступенькам к длинной очереди у турникета. Перетащить чемодан через турникет мне не удалось: от титанических усилий лопнули швы на штанах. Двое китайских школьников помогли донести чемодан до битком набитого поезда подземки. Я вывалился из вагона на станции «Цимшатсун» на грани полного истощения и попер наверх по ступенькам.

Забастовка превратилась в массовые беспорядки. Толпы орущих китайцев носились сломя голову, били и грабили витрины. Груды электроники и дешевых драгоценностей вываливались на тротуар и пропадали. Люди тащили все, что попадалось под руку. Содержимое моего чемодана стоило больше всего украденного. Я запаниковал. Сердце бешено колотилось, а сил уже не было. Я сел на него и наблюдал за беспорядками. Наконец мне полегчало, и я доковылял до «Парк-отеля».

— Я возьму ваш чемодан, мистер Маркс, — сказал маленький китайский носильщик, шутя поднял огромную тяжесть, поставил чемодан себе на плечо и припустил по коридору к лифту. Я помчался за ним. Он поставил чемодан и широко улыбнулся, когда я дал ему на чай сто гонконгских долларов.

Я в изнеможении рухнул на кровать, не чуя под собой ног от усталости. Косяк, предусмотрительно прихваченный из Лондона, погрузил меня в сон.

Пару часов спустя я проснулся в окружении трех гостиничных служащих.

— Ай! Мистер Маркс, вы должны закрыть дверь. Вы должны закрыть дверь. Может прийти вор. Сегодня в Гонконге сумасшедший день.

Это был верх безответственности. Я заснул, бросив больше миллиона долларов посреди комнаты с настежь распахнутой дверью. Выходить из комнаты было рискованно, не то что спускаться вниз. И Эрни не позвонить. В Лондоне день только начинался. Хоббсу полагалось находиться в офисе в Сохо. Я поручил ему несколько работ для «Дринкбриджа».

— Джим, можешь сесть на ближайший рейс до Гонконга? Попроси Балендо в «Международном туристическом центре Гонконга» выдать тебе билет за мой счет.

— С превеликим удовольствием, Говард.

— Захвати свое свидетельство о рождении, Джим. Возможно, ты женишься.

«Парк-отель» не принадлежал к числу лучших гостиниц Гонконга. Черно-белые телевизоры, какая-то музыка по радио. И всего три косяка. Я поставил чемодан в шкаф и выкурил все три. Позвонил Эйприл.

— А, Маркс! Вернулся в Гонконг. Мы с Селеной думали, уже не приедешь. Пойдешь вечером в «Пей до дна»?

— Нет, останусь у себя в номере, мне должны позвонить.

— Хочешь, мы придем к тебе? Где ты остановился?

— «Парк-отель». На Чатем-роуд. Эйприл, ты можешь принести немного...

— Я все принесу, Маркс. До встречи!

— А, Маркс, почему ты остановился в номере 526? Это число тебе принесет несчастье, — сокрушалась Селена.

— Феншуй все обломил, — согласилась Эйприл.

— Что такое феншуй?

— Это то, что гвайлу называют «примета», «знак», — пояснила Эйприл. — То, что с тобой получается, зависит от того, на что ты смотришь.

— А что такое гвайлу?

— Ты — гвайлу, Маркс. Это значит «Белый дьявол».

— Стало быть, если вид из окна дерьмо, вы скажете, что феншуй оставляет желать лучшего.

— Не только вид из окна, Маркс, еще расположение. Эта гостиница очень плохая. Почему бы тебе не переехать в «Шангри-Ла»? Моя подруга работает там заместителем управляющего. Я договорюсь обо всем. Будет стоить столько же, сколько и здесь.

— О'кей. Только я должен дождаться друга. Он прилетает завтра из Лондона. После этого перееду в «Шангри-Ла».

— Маркс, а кто твой друг? — заинтересовалась Селена.

— Его зовут Джим Хоббс. Он едет в Гонконг жениться.

— На гвайлу или на банане?

— Банане?

— Желтый снаружи, белый внутри. Как китаец, родившийся в Америке.