такой-то матери!

– От, суки, сдали! – прокричал за дверью Ребров, и послышались удаляющиеся шаги.

Непонятно, что хотел сделать Сверчок. То ли выпрыгнуть из окна четвертого этажа, то ли уничтожить улики. Однако к обоим вариантам развития событий рубоповцы были готовы. Внизу, под окнами, дежурили четверо автоматчиков, готовых в любой момент пресечь попытку к бегству. А на случай второго варианта развития событий у бойцов была с собой пластиковая взрывчатка.

– Взрывай дверь! – приказал Гуров. – Иначе эта сука сейчас все в унитаз спустит...

– Лева, это будет вторая за два дня, – покачал головой Крячко. – Мы с тобой бьем все рекорды. Может, нам следует в ОМОН или РУБОП перевестись? А то наработанный навык потеряем!..

Последние слова Станислава заглушил взрыв. Дверной косяк разворотило, словно он был из папье- маше, а саму дверь ударной волной развернуло внутрь квартиры, сломав укрепленные петли. Бойцы РУБОПа, не дожидаясь, пока рассеется дым и уляжется пыль от взрыва, рванулись внутрь квартиры. Через пару минут все было кончено. Ребров лежал на полу, а в его доме начался методичный обыск.

Из квартиры Сверчка изъяли немало ворованных вещей. В основном это были драгоценности, изделия из меха и антиквариат. Сейчас большинство изъятого грудилось на столе Гурова. Часть вещей находилась у Крячко, а остальные были аккуратно разложены на полу кабинета. Ребров злобно взирал на все это, сидя на стуле в центре комнаты.

– Ну, что, Лев Иванович. Можем начинать, – проговорил Гойда, входя в кабинет.

Следователь добровольно взял на себя обязанности секретаря, предоставив Гурову возможность самому вести допрос. В ответ на реплику Гойды сыщик молча кивнул. Он встал со своего кресла и подошел вплотную к Реброву, поигрывая платиновым колье, без сомнения принадлежавшим Гороховой.

– Ну что, Антон Егорович, начнем допрос с банальностей или сразу поговорим о деле? – поинтересовался у скупщика Гуров.

– А что мне с вами говорить? – растягивая слова, развязно произнес Ребров. – Сами все понимаете. Вещи эти не мои. Мне их на хранение знакомый отдал. Фамилия его Иванов Иван Иванович. Где живет, не знаю. И не интересовался, поскольку надобности нет. Он знает, где меня искать. Захочет забрать свое барахло, приедет. Только теперь, боюсь, ему своих вещичек не видать. Вы ведь за ними не просто так приехали!

– Понятно, – констатировал сыщик. – Значит, будем валять дурака. Поставим вопрос по-другому. Что предпочитаешь услышать в приговоре – три года общего режима или пожизненное заключение?

– Вот ты, начальник, загнул! – заржал скупщик. – Сказал тоже, пожизненное! Я что, по-твоему, на первую ходку иду и законов не знаю?

– Ты мне, сука, не тычь! – рявкнул Гуров и легко, словно блудливого котенка, одной рукой приподнял семидесятикилограммового Сверчка со стула. Тот от удивления выпучил глаза. – Я для тебя гражданин начальник. И разговаривать со мной ты будешь вежливо, тихим голосом и с выражением безграничного почтения на лице. Понял?

– Понял, гражданин начальник, – пролепетал Ребров, и только после этого Гуров опустил его обратно на стул.

– Вот на этой штучке, – продолжил сыщик, ткнув в нос Сверчку платиновое ожерелье, – висит мокруха. Причем «пришили» такого большого человека, что одного ее присутствия у тебя хватит для того, чтобы повесить на тебя всех собак. Я-то знаю, что ты не убивал. Но вещь взята из квартиры, где позже нашли застреленного хозяина. Поэтому, учитывая твое домушное прошлое, суд, не слишком сомневаясь, влепит тебе на всю катушку. Если ты сейчас будешь молчать, то я с превеликим удовольствием прокурору в этом посодействую. Поскольку лично мне абсолютно до лампочки, кого посадят. Лишь бы незакрытое дело за мной не числилось. Тебе ясно?

– Да уж куда яснее! – взвился Ребров. – Всегда вы так работаете. По хрену вам, виноват человек или нет. Вам лишь бы галочку в табеле поставить!

– Ты чем-то недоволен? – ледяным тоном поинтересовался Гуров. – Хочешь со мной поспорить?

– Нет, гражданин начальник, – сразу сник Сверчок. – Зачем я буду кого-то выгораживать, если мне пожизненное светит? Только предупреждаю, на многое не рассчитывайте. Я ее и купил только потому, что человек от Горелого пришел...

Поздно вечером того же числа, когда был убит Горохов, домой к Реброву позвонил неизвестный. Он представился Романом Сергеевичем и сказал, что номер Сверчка ему дал Горелый. Само по себе это не о многом говорило. Но неизвестный произнес условную фразу, которой все новые люди, приходящие к Реброву, доказывали свое непосредственное знакомство с Горелым.

Роман Сергеевич попросил о встрече, сказав, что у него есть товар для Реброва. Сверчок назначил ему на час ночи и принялся ждать. В условленное время неизвестный пришел и принес платиновое антикварное ожерелье.

Ребров внимательно осмотрел его и понял, что вещь стоит не менее тридцати тысяч долларов. Сверчок, естественно, полную сумму Роману Сергеевичу не предложил. Он предложил семь тысяч. Неизвестный требовал пятнадцать. В итоге после недолгих торгов сошлись на десяти тысячах. Деньги Ребров выплатил сразу и больше неизвестного не видел.

– Как выглядел этот человек? – спокойно спросил Гуров, хотя Станислав уже нетерпеливо ерзал на стуле.

– Я его не рассмотрел, – ответил Сверчок. – Новеньких я домой к себе не пускаю. Мы торговались через дверь, закрытую на цепочку. У нас в подъезде в тот вечер какая-то сука снова лампочку вывернула. Поэтому он стоял в темноте, а я на свету.

– Ну, хоть что-то ты все же видел? – настаивал сыщик. – Рост, цвет волос, телосложение, глаза. Хоть что-нибудь о нем можешь сказать?

– Да не присматривался я к нему, – пожал плечами Ребров. – Если человек не хочет свою физию мне показывать, зачем я на него прожектор наставлять буду. Я же не мент, – ляпнул Сверчок и тут же спохватился: – Ой, извините! Глупость сморозил. Ну, росту он был среднего. Вам чуть выше плеча, гражданин начальник. Волосы темные. Не черные, а просто темные! Худенький такой мужичонка был. Да, запомнилось еще, что лицо у него было белое, словно мел. Даже в темноте светилось... Ну, вот, пожалуй, и все, что я могу вам сказать. Честное слово!

– Верю, – ответил Гуров. – Сможешь его опознать?

– Не знаю, попробую, – пожал плечами Ребров. – Говорю же, что плохо его рассмотрел...

– Ладно. Будем считать, что от «вышки» ты себя спас, – усмехнулся Гуров и вызвал охрану, чтобы увести арестованного.

– Ну что, будем брать Вяхирева? – поинтересовался Станислав.

Гуров утвердительно кивнул:

– Пожалуй, теперь самое время.

– А где у Вяхирева офис? – Станислав поочередно посмотрел на Гурова и Гойду. Ответил следователь:

– На Сухаревской площади.

– Вот-вот! – рассмеялся Крячко. – А мы еще голову ломали, что убийца делал около Института Склифосовского...

Арест Вяхирева прошел совершенно спокойно. В отличие от задержаний Чернова и Реброва на этот раз обошлось без выламывания и взрывания дверей. Вяхирева взяли прямо в офисе фирмы, ничего не объясняя, только предъявив ордер на арест. Директор «Новостроя» сопротивления не оказал. Он лишь пожал плечами и спокойно ушел с сотрудниками милиции, пообещав своему персоналу скоро вернуться.

За Вяхиревым ездил Станислав. Гуров и Гойда участия в аресте не принимали. Следователь готовился к встрече с адвокатом задержанного бизнесмена. А в том, что она состоится, сомневаться не приходилось.

Кто-нибудь из служащих офиса «Новостроя» непременно должен сообщить об аресте либо адвокату Вяхирева, либо Горелому. А уж тот непременно позаботится и пришлет нужного человека. Гойде к его приезду нужно было привести все документы в порядок, чтобы не дать адвокату и малейшего шанса за что-