номер машины, но это ему было ни к чему. Достаточно того, что он увидел, как Игнатьева высадили из «Мерседеса» и заставили пересесть в темно-голубой «Фольксваген», который, видимо, уже давно стоял здесь под сенью молодых деревьев.

Молодые люди, которые доставили Игнатьева в это странное место, остались возле машин и принялись неторопливо, но тщательно оглядывать окрестности. Гуров поспешно нырнул в колосья и поманил к себе Крячко, который пыхтел рядом. Лежа на животе, он колдовал над радиоприемником.

– Цел? – спросил Гуров.

– Что ему сделается? – пробормотал Крячко. – Техника импортная, паяльником делалась.

Он поймал волну и настроил громкость. Голоса, которые они услышали, были им обоим знакомы. Визгалин и Игнатьев наконец-то встретились. Разговор велся отнюдь не на повышенных тонах. Но слышно было каждое слово. Гуров был вынужден признать, что Ирина Васильевна умеет не только важничать и разыгрывать из себя важную персону – аппаратура, которую она навесила на Игнатьева, работала как часы.

Обмен приветствиями они, похоже, уже пропустили. В «Фольксвагене» уже перешли к делу.

– Какими судьбами к нам, Валентин Владимирович? – спросил Визгалин, и Гурову показалось, что за нарочитым подобострастием в его голосе прячется насмешка.

– Не буду скрывать, Александр Викторович, приехал к вам не от хорошей жизни, – важно сказал Игнатьев. – Был вынужден. И вам известно – почему вынужден. Так не пойдет, дорогой! Уговор дороже денег, как говорится. Если не хотите выигрывать тендер, так и скажите. Зачем морочить мне голову? Я, понимаешь, звоню вам – отвечают: нет на месте.

– А вы разве не в курсе, – бесцветным голосом спросил Визгалин, – какая у нас здесь беда случилась? Ваши доверенные лица были убиты, когда возвращались от меня уже с деньгами. Так что нами все было проплачено, как договаривались. К нам претензий не должно быть, Валентин Владимирович!

– Разумеется, я в курсе! – сердито возразил Игнатьев. – Еще бы я был не в курсе! Но договор тем не менее не выполнен. Это ваши проблемы, дорогой! Вы должны были скорректировать…

– Ладно, хватит ваньку валять! – вдруг злым голосом сказал Визгалин. – Думал, что мы идиоты? Еще и наглости хватило опять сюда приехать…

– Простите, что это за тон? – надменно заговорил Игнатьев. – Вам, любезный, голову напекло, кажется? Устроили встречу на каком-то поле, хамите…

– Ладно, заткнись! – оборвал его Визгалин. – Никакой ты не кремлевский советник. Я проверял – нет такого в администрации президента. Купил ты меня, сволочь! – и он вдруг отвратительно, по-женски взвизгнул. – Но ты у меня за все заплатишь!

Кажется, в салоне «Фольксвагена» в этот момент произошло что-то похожее на рукоприкладство, послышалось громкое сопение, шум, а потом вдруг Игнатьев сказал совсем другим голосом:

– Ну ладно, шеф, поерзали и хватит! Ну, не работал я в Кремле, ну что тут поделаешь! Всегда мечтал, да вот не берут меня туда. Но связи у меня действительно кое-какие имеются. И голова работает – в этом ты сам мог убедиться. Выложил же денежки, как миленький? И ведь не личные сбережения, а народные деньги!

– Ты еще и мораль мне читаешь, скотина? – с ненавистью сказал Визгалин. – Да знаешь, что я с тобой сделаю?.. Ты у меня в тюрьме сгниешь, мразь!

– Вот как раз об этом я и хотел поговорить, – вдруг деловито сказал Игнатьев. – О тюрьме и воле. Для того и приехал, Александр Викторович!

Гуров поднял голову и вопросительно посмотрел на Крячко.

– Что этот артист задумал? – шепнул он. – Импровизирует?

Крячко пожал плечами. А в динамике после небольшой паузы прозвучал неприязненный голос Визгалина:

– Что ты сказал, мошенник?

– Предлагаю вам сделку, Александр Викторович, – небрежно ответил Игнатьев. – Я буду молчать, и никто не узнает, как вы расплатились казенными деньгами с мошенником за возможность нечестным путем получить инвестиции на строительство абсолютно не нужного вам объекта. Я много с вас не запрошу. Понимаю, что вы тоже сейчас в затруднительном положении…

– Ты меня шантажируешь? – изумился Визгалин.

– Ну а что мне остается? – рассудительно заметил Игнатьев. – Жить-то всем хочется. И вам в том числе. А я сильно могу вам испортить жизнь, Александр Викторович. Заявление в прокуратуру, копия в секретариат вашего губернатора, копия в центральную газету… «Комсомольская правда» вам нравится? У меня везде друзья.

– Слушай сюда, мерзавец! – ледяным тоном сказал на это Визгалин. – Никакие друзья тебе уже не помогут. Они далеко. А мои рядом. Вот они, видишь? Они не имеют отношения к администрации, но они меня уважают и выполнят любую мою просьбу. А твои художества закончились. Считай, что я уже о тебе забыл. Пошел вон!

Опять послышался шум, а потом треск захлопываемой дверцы. А через несколько секунд мимо того места, где прятались Крячко с Гуровым, промчался голубой «Фольксваген», обдав их горячим ветром. Вскоре шум его мотора затих в отдалении.

Динамик опять ожил – теперь он буквально верещал голосом Игнатьева:

– Руки прочь! Оставьте меня! На помощь!

Потом раздался резкий хруст, и наступила тишина. Гуров приподнялся и посмотрел в сторону рощи. Молодые люди запихивали обмякшее тело Игнатьева в «Мерседес».

– Приплыли, – сказал за его спиной Крячко. – Кажется, нашего кадра убивать собираются.

Гуров ничего на это не сказал, а, выхватив из-под пиджака пистолет, бросился со всех ног к