Но ведь это не женщина, верно?

Нет, это не женщина.

Значит, дело?

Работа.

Кто ты, Виктор?.. — Перегнувшись через него, Ингрид вытащила из валявшейся на полу пачки сигарету и впервые с момента их встречи закурила. — Грабитель? Игрок? Торговец наркотиками? Брачный аферист? Шпион?.. — Она поперхнулась дымом и с отвращением швыркула сигарету в пепельницу. — Кто, черт бы тебя побрал, человек по имени Виктор?!

Допустим, один из тех, кого ты сейчас перечислила… — Витяня притушил большим пальцем тлеющую в пепельнице сигарету и повернулся к Ингрид. — Это что- то изменит в твоем отношении ко мне?

Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что это ничего не изменит!

Тогда зачем спрашиваешь ты?

Чтобы удержать тебя подольше, как ты не понимаешь?! Чтобы защитить тебя, глупый мужчина! Или спрятать так, чтобы никто тебя не нашел…

Я не привык прятаться, — негромко произнес Мишин. — И не люблю бояться. Это не поза, Ингрид, и не амбиции. Я сделал в жизни немало глупостей, Ингрид, но ни о чем не жалею. И не потому, что считаю все сделанное чем-то полезным или необходимым. Просто меня так и не научили оглядываться назад. И верь мне, Ингрид, я бы вновь повторил весь этот путь, если бы наверняка знал, что в самом конце его вновь появишься ты.

Но ты ведь не мог знать, что я появлюсь?

Я надеялся, — улыбнулся Мишин. — Не имея права, не понимая, на что именно, но надеялся, ждал, предчувствовал… Я был в таких местах и ситуациях, из которых мало кто выбирался с уцелевшей головой на плечах. Но я все-таки возвращался. Наверное, мне просто везло. Но знаешь, почему-то я не испытывал при этом счастья и всякий раз задавал себе один и тот же вопрос: «Зачем я это сделал?»

Просто тебе не к кому было возвращаться, — тихо откликнулась Ингрид.

Ты права. Благодаря тебе я теперь знаю ответ, Ингрид. И мне хорошо от того, что я его знаю.

И все равно ты уходишь?

Поцелуй меня, Ингрид.

Почему ты не попросил меня об этом раньше? Десять минут назад, когда я проснулась? Ведь ты же хотел, чтобы я тебя поцеловала, правда? Ты очень хотел…

Почему ты все знаешь? Откуда в тебе такое?

Кажется, сейчас я готова проклясть себя за это.

Ради Бога, только не становись моей первой женой!

Постараюсь…

Ты о чем-то жалеешь, Ингрид?

Только об одном — что в сутках всего двадцать четыре часа. По-моему, на Нептуне одни сутки длятся девять земных месяцев. Или десять…

Полетим на Нептун?

Конечно! — воскликнула женщина. — Дай мне только несколько минут на сборы.

Никаких нескольких минут! — пробормотал Мишин, притягивая Ингрид к себе и чувствуя, как обжигающе горячи ее губы. — Начинай сборы прямо сейчас. И не спеши — путь предстоит неблизкий…

Апрель 1978 года

…Их было пять человек, каждый из которых в любую минуту имел шанс оказаться вызванным по условному сигналу на конспиративную квартиру и спустя тридцать два часа отправиться в туманный город Лондон. Пять профессионалов высочайшего класса, натасканных на полигонах, в учебных классах и в инженерно-технических лабораториях, как боевые бульдоги, и одинаково спокойно и даже философски переносивших как чужую боль, так и собственную.

Пять суровых характеров, выпестованных и натренированных в экстремальных условиях постоянной борьбы и выживания, когда высшей целью ставилось выполнение задания, а главными инструментами реализации — полное подчинение дисциплине, железная воля и доведенный до биологического совершенства инстинкт самосохранения.

Несмотря на то что все пятеро работали на одну организацию, давали одинаковую присягу и исповедовали схожие идеалы, они никогда не были знакомы друг с другом. В обычных обстоятельствах их вполне могли связывать контакты по службе, совместные увлечения, дружба домами и прочие проявления естественной для любого человека бытовой коммуникабельности. Но эти люди функционировали в принципиально иной среде обитания, а потому рассматривали любой контакт исключительно через призму выживания.

За каждым из них тянулся длинный шлейф хладнокровных убийств, отчаянных вылазок в стан идеологического врага, дерзких похищений, участия в операциях, неизменно сопряженных с колоссальным риском для собственной жизни. Тем не менее ни один из пятерых никогда не числился ни в одной из криминальных картотек уголовником-рецидивистом или профессиональным убийцей. Наоборот, все пятеро пользовались колоссальным уважением, их труд оценивался и, соответственно поощрялся по самым высоким критериям. Этими людьми дорожили так, как дорожат голосами выдающихся оперных певцов или ступнями легендарных танцовщиков, приносивших в казну валюты больше, чем огромные предприятия с многотысячными производственными коллективами и конструкторскими бюро. Разными и, как правило, неординарными людьми с глубокими знаниями и огромным жизненным опытом в их сознание кропотливо и последовательно вколачивалась одна и та же мысль: «Вы — избранные, вы — элита, вы — посвященные, а потому вы не принадлежите себе, поскольку ваша жизнь целиком отдана служению высшим идеалам Отчизны». Со временем они настолько свыкались с этой нехитрой, отнюдь не новой, но необычайно ЛИПУЧЕЙ философией, что отказ от нее был бы равносилен для каждого из этой пятерки нравственному самоуничтожению. При этом они вовсе не были примитивными фанатиками, что, собственно, и не требовала специфика их работы. Наоборот, подготовка каждого требовала таких колоссальных затрат, что искусство ВЫЖИВАТЬ преподносилось им как второй по значимости, после выполнения задания, критерий профессионализма. С самого начала эти люди были избавлены от необходимости тривиальных поисков смысла жизни — он был соответствующим образом ПРЕПОДНЕСЕН им, причем в такой неординарной и привлекательной форме, что практически исключал возникновение проблем с собственной совестью.

Подлинные имена этих людей были известны только трем высшим руководителям Главного разведывательного управления — начальнику ГРУ, шефу Главного управления разведки и его первому заместителю. Как, впрочем, и места рождения этих людей, возраст, образование, семейное положение и другие казалось бы ничего конкретно не значившие автобиографические данные, являвшиеся тем не менее государственной тайной, разглашение которой считалось тягчайшим должностным преступлением и каралось смертной казнью без суда и следствия.

Повседневная жизнь, которую в пределах собственной страны вел каждый из них, была настолько обычной и естественной, что вычислить истинный характер их занятий было невозможно даже теоретически. Ни один из них ни разу в жизни не переступал порога организации, которая могла иметь даже косвенное отношение к ГРУ или Министерству обороны. Ни разу в жизни они не носили военную форму