крупные операции и принимал в своем офисе только значительных клиентов и хорошо знакомых ему коллег.
В последнее время дела шли превосходно. Промышленники и бизнесмены ринулись на рынок искусства. Разумеется, их интересовала не живопись Рембрандта и Эль Греко, а стоимость их полотен. Инфляция, постоянные экономические кризисы и банкротства убедили богатых людей в том, что вкладывать деньги в произведения искусства гораздо выгоднее, чем покупать на них акции или хранить в банке. Приобретение картин старых мастеров и вообще старинных вещей стало равнозначно самой лучшей рекомендации в торговом деловом мире, обеспечением многих сделок. Картины и скульптуры, как и акции, через десять — пятнадцать лет приносили прибыль, и весьма значительную.
Бенсон отлично понимал психологию клиентов. Бизнесмены хотели иметь на руках вещь, которая не могла бы потерять своей денежной стоимости. Они с интересом читали рекламные объявления, помещаемые фирмой Бенсона в разных иллюстрированных журналах:
Клиентура Бенсона была солидной, но он не брезговал сделками и с мелкими маршанами — торговцами картинами, сомнительными маклерами и заведомыми аферистами. Порой выяснялось, что та или иная картина, проданная его магазинами, оказывалась не подлинником, а копией, но обычно клиенты не поднимали шума. Более того, иные из них догадывались об этом еще при покупке, но молчали, потому что фальшивые шедевры Рубенса и Тициана обеспечивали проведение разнообразных финансовых махинаций.
Обычно Бенсон являлся в свой офис к десяти часам, но сегодня пришел раньше. Он попросил секретаршу сразу же провести к нему господина Лусто, как только господин Лусто придет.
Лусто явился к одиннадцати часам. В правой руке он держал портфель из крокодиловой кожи. Секретарша провела его в кабинет шефа и плотно прикрыла дверь.
Бенсон с улыбкой приветствовал старого знакомого, вытащил из бара бутылку «Арманьяка» и наполнил бокалы.
— Итак, Лусто, вы принесли мне какую-то филателистическую редкость. Я это понял, когда вы позвонили ко мне поздно ночью. Уж не купили ли вы у братьев Стуловых марку Британской Гвианы?
— Я принес вам нечто лучшее, то, что не удалось достать когда-то вашим мальчикам. Коллекцию первых выпусков Харрингтона. Ту самую коллекцию, которая непостижимым образом исчезла и которая сейчас в этом портфеле.
— Покажите.
— Извольте. Все сорок пять, в этом же кляссере.
— Мне не хотелось бы напоминать, Лусто, что я веду честную игру и требую этого от вас. Обманутым я долго не останусь. Здесь есть фальшивки?
— Вы обижаете меня, Бенсон. Я никогда вас не обманывал.
— Правильно. Потому что боялись. Вы знали, что стало с Гийомом Пери, вашим бывшим другом, — он ведь пытался меня обмануть…
— Оставим эти неприятные воспоминания, Бенсон. Я веду себя с вами честно, и не потому, что боюсь, а потому, что наши дела этой сделкой не окончатся. Мы нужны друг другу…
— Интересная мысль. Я ее обдумаю на досуге. Но вы так и не сказали, все ли марки подлинные.
— Вы знаете, что у меня работает лучший эксперт, я переманил его у Смита. Я даю стопроцентную гарантию за все, кроме «сидангских близнецов». Мой эксперт колеблется, но не утверждает, что это фальшивка. Слишком мало данных…
— Мне нравится, что вы откровенны… Раскрою и свои карты. «Сидангские близнецы» — те, что у вас, — подделка. Несколько позднее я объясню вам, откуда у меня такая уверенность. Во сколько вы оцениваете всю коллекцию без них?
— Ровно семьсот тысяч долларов.
— Вы обезумели, мой друг! Это несерьезно.
— Серьезно, Бенсон. Вполне серьезно. В кляссере без «близнецов» сорок две марки, каждая из которых стоит от пятнадцати до тридцати тысяч.
— Еще вопрос. Во сколько бы вы оценили «сидангских близнецов», если бы они были подлинными?
— В сто тысяч долларов. Посудите сами — марка Британской Гвианы стоит пятьдесят тысяч долларов. Неужели единственная в мире полоса из трех марок Сиданга не стоит ста тысяч? К тому же они в превосходном состоянии.
— Возможно, вы правы. Итак, сколько вы хотите за свой товар?
— Сколько вы предлагаете?
— Вы мне нравитесь, Лусто. И я тоже буду говорить с полной откровенностью. Семьсот тысяч долларов я вам никогда не дам. Это чистейшее безумие. Вы сами заплатили за этот кляссер около двухсот тысяч. Я вам могу дать в два раза больше. И ни цента!
— Я заплатил за кляссер триста тысяч.
— Отлично. Пойдем на компромисс. Я выдам вам сейчас же чек на четыреста пятьдесят тысяч. И у вас остаются ваши сомнительные «сидангские близнецы», которых вы, конечно, выгодно сбудете с рук. Это мое последнее слово.
— Заведомо убыточная сделка, Бенсон.
— Не думаю. Вы читали сегодняшние газеты?
— Что вы имеете в виду?
— Непонятную смерть некоего Хора, бывшего консультанта Харрингтона.
— На что вы намекаете? Вы прекрасно знаете, что я не способен устранить даже злейшего своего врага…
— Не волнуйтесь, Лусто. Я знаю, что вы истинный христианин: любите своих врагов и ненавидите друзей… Но если вы предложите этот альбом кому-нибудь другому, а вы, кажется, собираетесь поступить подобным образом, то обязательно начнутся вопросы.
— Не начнутся, Бенсон.
— Уверяю вас, начнутся.
— Вы угрожаете?
— Я только предупреждаю.
— Я не люблю шантажа.
— Я тоже. Поэтому предлагаю вам пятьсот тысяч долларов. Если не согласны — уходите. У меня много дел.
— Согласен. Но в следующий раз я пойду к Смиту.
— Следующего раза не будет. Такие коллекции встречаются раз в пятьдесят лет.
— Вы обещали сказать мне кое-что насчет «сидангских близнецов»…
— Откуда я узнал, что они фальшивки?
— Да.
— Видите ли, Лусто, подлинник у меня.
— Что? Вы это серьезно?!
— Я могу показать. Смотрите.
Бенсон выдвинул левый верхний ящик письменного стола и протянул Лусто плотный черный лист с тремя алыми марками.
— Дайте, пожалуйста, лупу. Нет, другую. Благодарю.
Лусто внимательно разглядывал марки. Лупа подергивалась в его дрожащей руке.
— Ну, что скажете?
— Извините, Бенсон, показывали ли вы их эксперту?
— Еще нет. Однако я абсолютно убежден в их подлинности. У меня есть основания для такой уверенности.
— Должен вас с радостью огорчить. Это подделка, причем, в отличие от моей полосы, подделка очень примитивная. На подобной бумаге печатались марки княжества Сирмур, а не Сиданга. К тому же не совпадает оттенок краски. Готов держать пари, что это фальшивка из конторы Спиро.
