неприятности) он слегка сбился с курса, следуя за той частью Роя, которая, страдая теми же самыми проблемами, отклонилась от нужного маршрута.
Его корабль первым обнаружил чужое судно. Похоже, оно не увеличивало скорость и вообще не двигалось. При этом на нем не было заметно никаких повреждений. Оборудование показало, что на судне есть признаки жизни. Прочие корабли тоже обнаружили его. Оно находилось на довольно большом расстоянии от Роя, и в том случае, если бы перемещалось с высокой скоростью, могло бы избежать встречи с ним — но в противном случае послужило бы пищей Молодняку. Набивая свои животы, Молодняк мог бы и позабыть о старших, которые тоже должны были пойти ему на обед.
В гидропонном саду «Акадецки» цвели экзотические растения: орхидеи, лилии (они выглядели настолько похожими на настоящие, что, казалось, даже испускали аромат), жасмин, и розы, и ароматные травы; в кристально чистой воде плавали пышные лотосы, а посреди всего этого великолепия искрился брызгами фонтан.
Дети смотрели друг на друга, но видели не тех, кем они были на самом деле, а прекрасных (хотя, быть может, и полноватых — Хафиз всегда создавал голограммы, следуя собственным вкусам) гурий и лихих воров. Дамы были закутаны в вороха шелков: вуали, юбки, шаровары с разрезами по всей длине (чтобы подчеркнуть красоту ножек), и увешаны звенящими серебряными и золотыми украшениями. Воры красовались в ярко-синих берберских рубахах, кожа их отливала индиго, или же в полосатых балахонах мягких золотистых, шафрановых, красноватых тонов, а также во всех оттенках коричневого цвета, которого столь много в никогда не виданных ими пустынях. Теперь же пустыня тянулась, насколько хватало глаз, начиная от самого края сада. Каждый ребенок был одинок среди всех этих блистающих роскошью незнакомцев. Все они внимательно слушали Хафиза Харакамяна. Трубы и зурны, тамбурины и домры, сладкоголосые флейты создавали мелодию, причудливо переплетающуюся с тканью рассказа, украшая его, как цветные буквицы украшали страницы древних священных книг.
И это было всего-навсего фоном!
Сказки Хафиза оживали перед благодарными слушателями. Он начал говорить:
— Давным-давно, в минувшие дни и навсегда ушедшие времена, на планете Кездет, еще до создания Федерации, жил-был бедный, но предприимчивый паренек. Звали его Хабиб, и был он сыном небогатого производителя дешевых компьютерных игр. К несчастью для Хабиба, незадолго до того, как ему исполнилось пятнадцать лет, отец его отошел в край, предсказанный Тремя Книгами и Тремя Пророками. Мать Хабиба давным-давно сбежала со сладкоголосым страховым агентом, так что мальчик остался в полном одиночестве.
Он продолжил рассказ, открывая слушателям, как случилось, что Хабиб нашел невообразимое богатство — волшебную лампу, лампу, которая, если ее поместить в сонный кокон, в коих межзвездные путешественники погружались в криосон, могла предотвращать смерти, случающиеся из-за нехватки в организме витамина Д. Лампа эта была и вправду волшебной, из нее даже появлялся джинн. Правда, видели его только путешественники во время криосна.
Хафиз как раз подбирался к следующему повороту сюжета, когда послышался крик Калума Бэрда:
— Хафиз, не мог бы ты притормозить со спецэффектами? Между прочим, они работают за счет энергии корабельного компьютера!
— Что за чушь, мой мальчик! — сказал Хафиз. — Мои голограммы требуют очень низких энергозатрат. — При обычных обстоятельствах он мог бы и посчитаться с мнением Бэрда, но лучший трюк был еще впереди, и поэтому…
Заканчивая сказку, он разложил питательные плитки на обычном столе, а потом приказал танцовщицам придать им вид жареного лебедя и соловьиных язычков. Заметив озадаченные выражения лиц, видимые даже сквозь иллюзорные голограммы, он набрал очередную комбинацию на клавиатуре, и непонятные детям деликатесы превратились в гамбургеры, картошку фри, луковые колечки, молочные коктейли, газированную воду и мороженое.
Дети бросились к столу.
Свет выключился.
Гамбургеры, картошка, колечки, кусочки бананов и мороженое снова стали питательными плитками, а волоокие гурии и хитроглазые воры обратились в разочарованных детей, дрожащих от страха в темноте.
Через недолгое время на металлической круговой лестнице, которой никто никогда не пользовался по причине наличия лифта, показался свет.
— Давайте-ка все наверх, — сказал Калум, — а я постараюсь вернуть компьютер обратно к жизни. Волноваться не надо. Даже если у меня возникнут какие-то затруднения, скоро сюда придет «Пристанище», и нам окажут помощь.
К сожалению, сейчас ближайшим к «Акадецки» кораблем было отнюдь не «Прибежище»…
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что потерял их? — выпытывал Рафик у покрасневшего и взволнованного Джонни Грина.
— Ровно то, что говорю, — отвечал Грин. — После того как нам дали добро возвращаться на Мечту, мы договорились с «Акадецки» о встрече в указанной точке пространства. Но ко времени нашего прибытия в данной точке не было ничего. Мы их вызывали и вызывали, но не получили ни единого отклика Они просто- напросто исчезли.
Рафик задержал дыхание на несколько секунд и только после этого заговорил снова:
— Джонни, скажи своим ребятам, чтобы разворачивали «Пристанище» и на всех парах неслись назад в пространство Федерации. Мы знаем, что кхлеви покинули Мир Лозы, но понятия не имеем о том, куда именно они отправились после этого.
— Ты думаешь, они захватили «Акадецки»? — спросил Джонни. — Но… но мы же говорили с кораблем всего несколько часов назад.
— Я не знаю, что там произошло. Все, что я знаю, — пропало судно с кучей малышни на борту, не говоря уже о Калуме и о моем дяде. Мы не можем рисковать всеми остальными. Возвращайтесь. Если это возможно, соберите вооруженный отряд — в конце концов, Хафиз спонсирует множество частных школ и детских домов для сирот армии Федерации. Даже учитывая то, что это не их сфера, мы можем рассчитывать на помощь. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Понял, — ответил Джонни. — Но как только что-то станет известно, тут же сообщи нам, хорошо?
— Постараюсь, — мрачно сказал Рафик.
— Соленая вода? — спросила Акорна. — Это все?
Мири кивнула:
— Простой соляной раствор. Влияет на сок этого растения следующим образом: он разжижается, но не утрачивает способности уничтожать насекомых. Мы провели опыт с имеющимися у нас тканями панциря и выяснили, что в разжиженном состоянии сок еще более вредоносен, чем обычно. Механизм примерно тот же, что и для некоторых ядов, усиливающих свои свойства, если смешать их с водой.
— Это звучит разумно, — сказала Акорна. — Правда, такая жидкость будет менее вязкой, чем сок.
— Да, — сказал Беккер, дергая себя за ус, — но если нам удастся наполнить ею аэрозольные торпеды, мы сможем стрелять по кораблям кхлеви и наносить им большой урон.
Мири содрогнулась.
— Это звучит ужасно, — сказала она и взглянула на дело рук своих, как будто всю жизнь полагала, будто работает не для того, чтобы плоды ее трудов кто-то как-то использовал.
Ари сказал мягко, как мог:
— Мама, мы же говорим о кхлеви, помнишь? Ты их видела. Ты говорила, что ощущала, что они делали со мной.
— Сын, твоя мать обо всем знает, — сказал его отец. — Просто такой способ действия — не для линьяри.
— Вот поэтому вы и нуждаетесь в людях вроде меня, Хафиза и Надари, — сказал Беккер. — Кхлеви все еще живы. Поскольку у нас много свободного времени, думаю, мы можем потратить некую его часть на то, чтобы перемешать имеющийся сок с морской водой. Все равно больше особо нечем заняться. Тем временем я могу пошарить по окрестностям и найти кого-нибудь, кто бы сделал для нас пару-тройку аэрозольных торпед. Просто так, на всякий случай. В хозяйстве пригодится.
