растениями даже лучше, чем мы надеялись. По-моему, у них есть план. Они хотят загнать в ловушку как можно большее количество кхлеви до того, как начать контратаковать.

— Ты шутишь! — Беккер даже присвистнул от удивления.

РК запрыгнул на консоль, его шерсть стояла дыбом, из-за чего он казался в два раза больше. Кот так яростно бил хвостом, что одним сильным ударом сбил с пульта чашку кофе. Следом полетела кружка Ари. Громкое рычание, вырвавшееся из горла РК, переросло в визг такой силы, что Беккеру пришлось заткнуть уши, а Акорна взяла на руки ощетинившегося зверя в попытке успокоить его. Он, конечно, не напал на девушку, но и успокаиваться не собирался. Ничего удивительного: в подобных обстоятельствах храмовый кот был просто обязан броситься в бой.

Первая шеренга кхлеви достигла голографических строений и открыла огонь по «жителям». Голограммы распались, но затем снова восстановились и продолжали двигаться, выполняя последние задания, полученные ими перед атакой.

Щелканье клешней стало еще громче. Поток «шаттлов» из космоса прекратился. Наземные войска, не ожидая опасности со стороны растений, продвигались вперед, небрежно топча лианы и лозы.

Мак взглянул на остальной экипаж.

— Кхлеви очень разозлены и расстроены, — сообщил он. Андроид мог и не говорить об этом. Щелканье клешней, сопровождающееся соответствующими действиями, говорило само за себя.

Вдруг неожиданно и, как показалось наблюдателям, синхронно кхлеви нырнули в сплетение лиан, оскалив челюсти. Атака была настолько целеустремленной, что она сразу привлекла внимание Акорны и компании. Растения послушно расступились перед кхлеви, позволяя топтать свои стебли и корни. Однако перед тем, как атака кхлеви изменила свое направление, растения начали медленно распрямляться и тянуться вверх, к солнцу, словно бы просто стремились к живительному теплу его лучей.

Но стоило только жвалам первого кхлеви сомкнуться на первом стебле, растения перешли в наступление, выстреливая соком из каждой полученной раны, из каждой специально приспособленной полости, спрятанной на стеблях и под листьями. Кхлеви попали в окружение точно так же, как перед этим они пытались взять в окружение голографические здания.

Камеры стали бесполезны — их полностью залило соком. Беккер включил камеру, ведущую наблюдение с луны. Поверхность планеты представляла собой волнующееся море зелени. Коммуникатор с «шаттла» кхлеви разразился душераздирающими криками. Акорна подбежала к рации и повернула выключатель, милосердно заглушив крики.

Камера дальнего действия показывала горстку кораблей со смертельно раненными кхлеви, стремительно улетавшую к кораблям-базам. Как только «шаттлы» вернулись на борт, корабли немедленно развернулись, улетая прочь от так страшно встретившей их планеты.

— Они возвращаются назад на Нири? — спросил Беккер у Мака.

Мак снова включил переговорное устройство и прислушался к сигналам с корабля кхлеви.

— Нет, капитан. Они в замешательстве, как мне кажется. Раньше с ними такого никогда не случалось.

— Хищники, чьими жертвами являются мирные существа, полагаю, никогда не сталкивались с подобным сопротивлением, — ответил Беккер. — И что же они собираются делать?

— Я не думаю, что они знают ответ на этот вопрос, капитан. Говорят о возвращении на родную планету. Они… кажется, они испуганы, капитан.

— Боятся растительного мира? — усмехнулся Беккер. — Конечно, испуганы, он их хорошо встретил!

— Да, но они уже обсуждают, что можно использовать, чтобы нейтрализовать эти растения. Вообще-то из того, что я понял, можно сделать вывод, что они боятся возвращаться домой. Странно, не так ли?

— Может, король казнит их после такого бесславного возвращения? — пожал плечами Беккер. — Надеюсь, что так оно и будет и что это отучит их связываться с нами. Ну что, отряд, кажется, мы победили. Или это сделали растения. Конец истории.

— Рафик, мальчик мой! Дражайший капитан Беккер! Да это же замечательные новости! — воскликнул Хафиз Харакамян.

Экипаж и пассажиры «Акадецки» улыбались, пожимали друг другу руки и прыгали от радости, не прекратив веселье даже тогда, когда Калум сменил курс, готовя корабль к возвращению на Мечту.

— Вы победили врага и спасли планету нириан, так что теперь вселенная — куда более безопасное место для деловых людей вроде меня. Вы прославили Дом Харакамянов, создали превосходную рекламу Мечте и заплатили за все относительно невысокую цену! Это достойно похвалы, джентльмены, более чем достойно!

Следующее приветствие последовало от Джонни Грина с «Прибежища».

— Полагаю, вы уже слышали новости! — сказал он.

— Да, слышали, и новости эти великолепны! — ответил Хафиз. — Мы уже возвращаемся на Мечту.

— Сейчас мы в пространстве Федерации, так что я не знаю, чем окончилось голосование, но Совет более чем уверен, что детям захочется вернуться. Если так и случится, мы вновь будем вас сопровождать.

— Прекрасно, Джонни, но пусть детишки не теряют времени зря. Дяде Хафизу есть чем заняться теперь, когда его люди очистили космос и нашим новым друзьям и соседям некого бояться, путешествуя меж звезд.

— Э-э… Да, разумеется, — сказал Джонни. — Я свяжусь с вами через пару минут.

— Так это значит, что нам придется их ждать? — спросил Калум Бэрд.

— Да, конечно, — сказал Хафиз. Лакшми и несколько других детей недовольно зашумели.

— Они там надолго? — спросила Лакшми.

На «Акадецки» заняться было особо нечем, да и пища оставляла желать лучшего. Размером корабль был поменьше тех, на которых они прилетели, а времени на подготовку к долгому путешествию не было. Питательные плитки занимали мало места, их не требовалось ни разогревать, ни замораживать, а компоненты, из которых они состояли, удовлетворяли все основные потребности организма. Лакшми понимала, что жаловаться не должна. На рудниках и ей, и многим другим часто доставалось куда меньше еды, а зачастую и вовсе не доставалось: кормили их так, чтобы только могли держаться на ногах и выполнять свою работу. Но теперь, после того как она «попробовала» много пищи, вкусной пищи — десерты, масло, овощи и даже сочное мясо, — не так-то просто было спокойно расстаться со всем этим великолепием.

Мати была возмущена, когда ее засунули в эвакуационное судно — ее, бывшего второго пилота корабля, пережившую две битвы с кхлеви — одну в космосе, одну на земле. Она знала, что родители настаивали на эвакуации, поскольку их волновала ее безопасность, но какая-то часть ее ощущала, что на самом деле им просто хотелось вновь от нее избавиться, избавиться сразу после того, как ей удалось их найти. А Таринье был невыносим даже более обычного. Еще недавно их подтрунивание друг над другом было игривым и дружелюбным, но его ужасно рассердило то, что он опять остался в стороне от основного действия, что к нему снова отнеслись, как к ребенку, и это вылилось в намеренную агрессию, в потоки отвратительных, болезненных для Мати нападок. Она отвечала ему тем же, и их поведение влияло на прочих детей: они тоже злились, вели себя отвратительно либо впадали в депрессию, так что ссоры на корабле не стихали. На состоянии Калума Бэрда это опять-таки сказывалось не лучшим образом, и Карина Харакамян порхала вокруг, тщетно взывая к миру и спокойствию. Разумеется, когда не пряталась в койке, которую делила с дядей Хафизом.

Что касается Хафиза, то он никак не мог прекратить размышлять над тем, каким же это образом ему удалось настолько потерять голову, чтобы ввязаться в долгое путешествие в компании такого количества ребятни. Отцовских чувств он был лишен, точно так же, как, откровенно говоря, и чувств, которые должен испытывать дядя по отношению к племянникам, — временами было выгодно их демонстрировать, вот и все. А на самом деле хнычущих детишек он на дух не переносил.

Разумеется, тот факт, что детишки не хныкали, некоторым образом выбивал его из колеи. По большей части они вели себя как взрослые, и это не могло не беспокоить. Старшие присматривали за младшими, похоже, это было для них привычным делом, но даже самые маленькие не плакали, только смотрели на него своими огромными глазами, одновременно полными надежды и подозрения.