они работают, но он сказал, что хочет видеть, что она делает. Она — первая из макахомиан, с которой он встретился с момента крушения. Ему нравится, когда перед ним преклоняются. Я думаю, каждый должен это попробовать хотя бы однажды. Я имею в виду, чтобы ему поклонялись.
Беккеру не нужен был РК. Он сам выглядел как кошка из поговорки, которая проглотила несчастную канарейку.
— Я рада за тебя, капитан. У вас двоих уже есть какие-то долговременные планы? — спросила Акорна.
— Еще немного рано, — самодовольно сказал Беккер. — Но я предполагаю, после того как мы спасем вселенную, что нам несомненно удастся — с ее мускулами и моими мозгами…
Акорна не стала предупреждать Беккера о том, что в это время Надари, одетая в зеленую униформу службы безопасности, прокралась через сад и оказалась прямо у него за спиной. Мгновение — и Беккер уже ощущал на своей шее жесткий боевой захват бывшей наемницы.
— И что же будет после того, о мозг всей компании? — спросила она. РК, проскользнув через кусты позади нее, остановился у ног женщины и потерся о них.
— Все, что ты захочешь, малышка, — сказал Беккер, без труда освобождаясь из захвата и целуя ее руку.
Надари сморщила свой красивый, несмотря на несколько переломов, нос и посмотрела на Акорну.
— Ну, разве это не мило? Он называет меня малышкой. Никто никогда меня так не называл. Если бы кто-нибудь попытался это сделать, я бы сломала ему по меньшей мере палец. Но Йонас говорит это не от недостатка уважения, а из желания защитить меня.
Она обняла капитана за шею и полушутя звонко чмокнула его. А затем исчезла в саду, словно бы растворившись среди растений или превратившись в одно из них. Вскоре исчез и мохнатый хвост кота, последнее свидетельство их присутствия.
Беккер сидел с глупой улыбкой на лице. Акорна вспомнила нужное слово: «ослепленный». Беккер и Надари были ослеплены друг другом, и Акорна была рада за них.
Но ей пришлось извиниться, потому что она подавилась.
Мати заставила Таринье закрыть глаза, когда провела его за руку в голографическую лабораторию. Открыв их, он увидел несколько юнцов со станции, собравшихся вокруг Ари и Акорны.
Он выглядел смущенным.
— Это какая-то учебная встреча? Где Беккер, и кот, и твои родители?
— Посмотри внимательнее, — сказала ему Мати, отпуская его руку и подходя к группе детей. — Нет ли в них чего-то странного?
Теперь он заметил, что стоявшие в небольших кругах света Ари и Акорна его даже не поприветствовали — а, кроме того, их фигуры по временам словно бы слегка мигали.
— Голограммы? — спросил он.
Аннела Картер радостно улыбнулась ему:
— Да! Что ты об этом думаешь?
Таринье поскреб подбородок и обошел вокруг две знакомые фигуры:
— Ну, иногда они мигают. Что это такое? Аттракцион для туристов?
— Не-ет, — Мати слегка толкнула его под локоть. — Конечно, нет. Они должны быть, ну, посредниками для настоящих людей.
— Посредниками для чего? — переспросил Таринье.
— Что с тобой случилось? — возмутилась Мати. — Мозги размягчились от спокойной жизни? Друг для друга, естественно!
Таринье застонал:
— Я этого боялся. Вы же не думаете, что это действительно сработает, правда? Эти штуки не обманут никого из них больше чем на секунду, если они не совсем сошли с ума.
— Вот поэтому мы и хотели, чтобы ты помог нам, — сказала Мати. — Именно ты заставил меня задуматься над этим. Как нам сделать, чтобы это сработало?
— Сработало? — спросил он. — Почему вы спрашиваете меня? Я ничего не знаю о голограммах.
— Нет, — согласилась Мати. — Но, по твоим словам, ты все знаешь про любовь, — она насмешливо растянула это слово; Таринье воззрился на девочку так, что девушка постарше и более впечатлительная немедленно убежала бы прочь в слезах. Но Мати только рассмеялась в ответ, а вслед за ней захихикали и другие дети.
— Конечно, я знаю больше, чем куча малышни, — сказал он. — Что вы хотите узнать? И какое это имеет отношение к вашим голографическим куклам? — он пренебрежительно прищелкнул пальцами, словно перед ним действительно были детские куколки высотой до колена, а не голограммы в натуральную величину.
— Мы хотим узнать, что Кхорнья должна сказать Ари и что Ари должен сказать Кхорнье, чтобы они были вместе! — заявила Мати. Похоже, она не понимала, что Таринье видит в ней только ребенка, которого следует поставить на место. Она вела себя так, как будто это он чего-то не понимал. Не то чтобы его это сильно заботило, конечно. Однако через несколько секунд до него все-таки дошло, что пытаются сделать дети.
— Ох, — вздохнул он. — Ну, она должна сказать ему, что любит его и почему, а он… гм, должен сделать то же самое.
— Но как им это сказать, чтобы это не звучало банально? — спросила Яна. Мати и Таринье говорили на стандартном языке, чтобы их разговор был понятен всем. Мати уже довольно хорошо владела этим языком, как заметил Таринье. Несомненно, это было следствием длительного общения с другими детьми.
Мальчик, которого другие называли Маркель, нажал несколько кнопок на пульте; фигура Ари качнулась к голограмме Акорны и сказала голосом, словно бы пародирующим голос Ари:
— О, поцелуй меня, моя сладенькая, — при этом «Ари» издал звук, напоминающий чавканье копыт по грязи.
— Немедленно прекратите это! — возмущенно воскликнул Таринье.
Маркель съежился и гневно сверкнул глазами.
— Он просто играл. Он хотел показать, как это работает, — мягко сказала Яна.
— Я знаю, но Ари — отважный человек, может быть, самый мужественный из моего народа, и я не позволю никому, даже друзьям, смеяться над ним и Кхорньей!
— Вот поэтому мы и хотели, чтобы ты помог нам, — сказала Мати. — Чтобы они делали и говорили правильные вещи.
— Какие правильные вещи? — спросил Таринье.
— Ну… правильные. Чтобы Ари и Кхорнья были вместе. Ты говоришь, что ты большой эксперт в любви. Так что ты должен знать, верно?
Он пристально посмотрел на свою бывшую спутницу в путешествии на «Никаври».
— Я знаю, как увлечь девушку. Но, — он понизил голос и заговорил тихонько, так, чтобы только Мати могла услышать его, — как ты помнишь, с Кхорньей это не сработало.
— Может быть; но она уже увлечена Ари. Мы просто хотим, чтобы эта голограмма придала ей решимости — и наоборот. Так что же они должны говорить?
— Во-первых, — начал Таринье, — вы должны сделать так, чтобы голограммы появились перед ними сразу после их пробуждения, чтобы спросонья они не заметили мерцания.
— Именно это мы и собираемся сделать, — сказала Аннела. — И, кроме того, эти голограммы не так уж сильно мерцают.
Таринье не обратил внимания на ее слова. Он напряженно думал.
— Я знаю, — сказал он наконец. — Думаю, я смогу найти то, что нужно. Подождите немного.
Он вернулся примерно через час с книгой древней европейской литературы, которую читал Ари.
Следующие несколько часов Яна читала вслух, а остальные обсуждали использование той или иной цитаты, пока Мати и Таринье с помощью ЛАНЬЕ пытались переводить фразы, которые понравились всем, на язык линьяри. Когда они договорились о том, что будут говорить голограммы, то занялись программированием движения.
— Они должны выглядеть привлекательно, но им, конечно, нельзя касаться реальных людей, — сказал Таринье. — Они должны сделать так, чтобы Ари и Кхорнья пришли в определенное место вместе и
