марта сбил германский самолет, который упал в наших линиях».
К этому времени русский летчик успел провести еще два результативных боя: 30 марта он «достоверно сбил» неприятельский самолет, а на следующий день — «сбил вероятно» еще один или два 11*. В последнем случае Фёдоров летел с наблюдателем сержантом Боннететом [Bonnetete 12*].
Подробности этих боев неизвестны, зато есть описание другого: «Первого апреля сталкиваюсь с немцем один на один. В несколько мгновений расстрелял его, и он камнем полетел вниз. Я следил за его падением… Вдруг затрещали в моем аппарате пули. Я еще не вполне понял, в чем дело, когда один из резервуаров бензина был пробит, руль наполовину сорван, несколько перекладин перебито… Маленький «фоккер» напал на меня сзади, когда я зазевался на сбитого немца…»
Тогда Фёдоров, пусть и с трудом, но сумел довести поврежденную машину до аэродрома, но следующий бой едва не оказался для него последним. 3 апреля он отправился на очередное патрулирование вместе со своим механиком, но на чужом аэроплане, обладавшем заметно худшими характеристиками, чем тот, что обычно обслуживал Ланеро. Когда три немецких самолета пересекли линию фронта, Виктор атаковал их, но потерпел поражение: «Я-ранен. Дело проиграно, надо спасаться… Но спасаться так, чтобы не подать вида немцам, что я задет. Между тем нога разбита, управлять аэропланом немыслимо. Я делаю нечеловеческие усилия, чтобы не потерять сознание.
Наконец, вот я вне линий, надо выбирать место, чтобы спуститься. А местность холмистая, сплошь покрытая лесами. Наконец замечаю маленькую плешь, спускаюсь с головокружительной быстротой и вижу, плешь пересечена проволочными заграждениями. Но другого выбора нет. И вот с искусством, которого я за собой не подозревал, я спускаюсь в месте совершенно немыслимом, ничего не сломав, не разбившись. Быть может, это просто чудо…»
Ранение оказалось тяжелым, летчику грозила инвалидность, но врачам удалось сохранить подвижность коленного сустава, и спустя четыре месяца Фёдоров снова вернулся в строй.
Во время Первой Мировой войны, особенно в первые два года, газеты рассказывали о всех заметных успехах летчиков, в том числе и о достижениях Виктора Фёдорова, прозванного газетчиками «воздушным казаком Вердена». Летчик мечтал о возвращении на родину и надеялся, что его заслуги заставят официальные лица Российской Империи забыть о судебном преследовании. Из его письма другу: «Теперь, после выздоровления, наверняка и безнаказанно в Россию. Очень уж я здесь «выслужился» — все военные награды 13* французской армии получил за две недели. А у меня такое безумное желание послужить России — там умереть страшно не будет. Мне и здесь не страшно, но ведь не свой, чужой я… А в России…» Но друзья из посольства отговорили его от этого шага.
9 августа 1916 г. Фёдорова произвели в су-лейтенанты [Sous-Lieutenant]. В приказе генерала Жоффра говорилось: «Вы удвоили славу, покрывшую знамена Верденской армии. От имени этой армии благодарю вас за услугу, оказанную Франции».
Десять дней спустя летчика направили в GDE [Groupe de Divisions d'Entriinement — Группа Тренировочных Дивизионов, размещавшаяся в Ле Плесси-Белльвилле] для изучения самолетов «Ньюпор». Курс истребительной подготовки занял месяц, и 29 сентября Фёдоров получил назначение в эскадрилью N26, входившую в состав Истребительной Группы Соммы [Groupement de Combat de la Somme]. Но там он прослужил совсем недолго — всего неделю и просто физически не мог добиться никаких успехов.
27 августа 1916 г. в войну вступила Румыния. Вскоре французы начали отправлять самолеты и экипажи для помощи новому союзнику. Когда Фёдорову предложили перевестись в состав французской авиационной миссии в Румынии, он с радостью ухватился за такую возможность быть поближе к Родине.
8 октября Фёдоров и его механик Ланеро, произведенный к тому времени в капралы, начали путешествие на восток. Вскоре они оба были зачислены в состав эскадрильи N3 румынских ВВС. В ноябре эта часть базировалась в районе Бухареста, а 8 декабря получила приказ «отступить» к русской границе.
Тем временем Виктор сумел договориться о переводе (официально — с 19 декабря) в состав французской миссии в России. Русской авиации особенно не хватало инструкторов, способных подготовить летчиков для истребительной авиации. Поэтому Федоров получил назначение не на фронт, а в летную школу. 13 января 1917 г. он был прикомандирован к Одесскому отделению Гатчинской ВАШ (Военная Авиашкола), а 24-го его назначили обучающим офицером (т. е. инструктором).
Фёдоров носил русскую униформу с погонами подпоручика, но продолжал числиться офицером французской армии, чем надежно обезопасил себя от возможного преследования российской «Фемиды». Через некоторое время он подал в Управление ВВФ рапорт с просьбой о переводе в боевую часть. 24 апреля в школу пришел приказ о направлении летчика в 11-й корпусной авиаотряд. Но, прежде чем убыть к новому месту службы, Фёдоров съездил в командировку в Москву (с 13 по 25 мая), возможно, за новыми самолетами для школы.
Несмотря на свое «разведывательное» название, 11-й као, которым командовал поручик Виноградов, был истребительной частью. Он входил в состав 3-й боевой авиагруппы и базировался на аэродроме Вилейка в окрестностях Минска.
К сожалению, до сих пор в архивах не удалось найти никаких подробностей боевой деятельности
