– Вы же написали, что в Чайна-тауне производят контрафакт. Вот он – контрафакт из Чайна-тауна…

Всю следующую неделю читатели несли в редакцию бытовую технику с лейблом «Made in Europe». Вся она была собрана из дешевой пластмассы и ломалась, как елочные украшения. Тут был и Simens – водонагреватели, в которых отсутствовали внутренние детали, и, естественно, они ничего не нагревали, были фотоаппараты Canon, у которых через четыре дня отлетели кнопки, электрические чайники немецкой марки Bork, которые продолжали кипятить воду бесконечно, вообще не отключались…

Жители Города Дворцов уверяли, что обилие этой бытовой техники в магазинах города обнаружилось как раз тогда, когда в заливе вырос Чайна-таун. Это совпадало по времени. Ни одна сервисная служба не брала эту бытовую технику ремонтировать и уверяла, что это товары «серой сборки», собранные «неизвестно где»…

Костя протоколировал рассказы жителей с большим тщанием. Он понимал, что не сегодня завтра может грянуть суд. Но он понимал, что до настоящего скандала далеко.

Сципион с грацией тяжелого бомбардировщика пошутил:

– А как ты получишь доказательства того, что там разбирают людей на части? Ждешь, что тебе принесут человеческую печенку в упаковке из супермаркета?

– Ну, пап, у тебя и шутки…

Вскоре случилось так, что Юлия сидела в офисе у Сципиона и ждала своего заветного пакета с «зарплатой», с удивлением разглядывая выставку сломанной бытовой техники. И уже собиралась задать вопрос, отчего же здесь в офисе скопилось так много барахла, когда в офис неожиданно влетел Федя с журфака.

Был Федя немыт, небрит, и от него ощутимо воняло бомжатинкой. Федор заорал радостно, по- ребячьи:

– Что я видел! В Чайна-тауне работает проституткой дочь нашего мэра! Сливки! Там во-от такими буквами намалевано на растяжке: «Пред вами разденется несравненная Сливка!» И… такая п-да в разрезе прямо на растяжке!

Юлия покрылась багровой краской.

– Ты что несешь? – заорал в ответ Сципион. – Откуда там Юлия? Вон она сидит тут на стуле в драном платье.

– Я не в драном… – только и сказала Юлия.

– А я вам покажу фоту! – упорствовал малец, не желая смотреть в сторону Юлии. – Он вынул из футляра цифровик и показал на экранчике сфотографированную растяжку над главным чайна-таунским клубом «Сяо Ляо».

Действительно, на растяжке была изображена в соблазнительной позе на корточках, одна нога под собой, другая максимально вытянута в сторону, как будто фигуристка делает пистолетик, притягательная особа с огромной голой грудью, в черной полумаске. И ясным китайским языком там было что-то написано.

– Ну, вы мне поверили?

– А что тут написано? – спросил Сципион.

Подошел Костя и прочитал: «Для вас разденется Джулия Сливка – настоящая пантера!»

Потрясенный Сципион рассматривал цифровое фото.

– Это не я, – сказала Юлия.

– Как это не вы? Как это не вы? – возмутился студент. – Я пролез в самое логово пантеры. Я смотрел в бинокль! Это она! Это вы! Как пить вам дать.

– Это не она, – повторил Сципион. – Грудь не ее.

– Да, грудь не моя, – сказала Юлия, закусив губу.

Она узнала эту грудь. Такая грудь была одна во всем Городе Дворцов. Это была очень красивая, можно сказать, выдающаяся грудь, к которой никто не мог остаться равнодушным.

– Да сиськи… их можно пришить! В смысле надуть. Сейчас все бабы делают имплантанты! Сиськи не ее, а силиконовые. А пипка – ее.

– Что? Что ты говоришь? – заорала Юлия. – Ты мою пипку видел?

– Видел. Вот она!

Юлия схватила со стола адресную книгу «Желтые страницы Дворцегорода» и швырнула ею в студента Федю.

Книга попала Федору в грудь и рассыпалась на отдельные листочки. Костик глупо улыбался. И даже, можно сказать, ржал, отвернув в сторону лицо. А Сципион выхватил фотоаппарат у юного дарования и ушел с ним в свой кабинет. Там он перегнал снимок на компьютер, увеличил и долго всматривался в него.

Что-то в поведении Юлии, в ее истеричной реакции показалось Костику не совсем искренним. Она нервничала – да. Самолюбие ее было уязвлено. Но причины, похоже, таились не в ее высокой нравственности, а в чем-то другом.

А в это время юное дарование Федор взахлеб рассказывало, как оно просочилось в совершенно закрытый город строгого режима. Разведчики-аналитики, собравшись в кружок, только разводили руками. Они привыкли сидеть на месте и выковыривать буквально из носа свои анализьмы. Адвокаты слушали и иронически хмыкали. Федя, чувствуя всеобщее внимание, встал на стул и со стула влез на стол и оттуда вещал. Нехитрая методика Федора заключалась в том, чтобы найти знакомых, которые по работе или еще как-нибудь были связаны с Чайна-тауном. Ему повезло. Те, кто ищут вход и выход, – те всегда найдут. В одном подъезде с Федором проживал парень, который работал в Чайна-тауне сантехником. За сантехником регулярно заезжал рабочий автобус, который прямиком вез пролетариат к проходной Чайна-тауна. Там автобус рабочих высаживал, охрана пересчитывала их по головам, и каждый проходил через турникет, прикладывая к нему магнитный пропуск. В лицо рабочим никто не заглядывал. Федор сначала уговаривал сантехника дать ему на один день магнитный пропуск для прохода. Но сосед испугался. Федор предложил соседу денег. Сосед деньги хотел, но не знал, как провести Федю. Прошла неделя, прежде чем сосед сообщил, что на объект должна прибыть машина с сантехническими трубами и ее должен сопровождать грузчик. Этим грузчиком и стал Федор. Только надо было придумать способ, как потом, уже вечером, выйти с объекта. Но с этим Федор решил до срока не морочить себе голову. В хорошем заборе всегда найдется дыра – решил он.

Заехав с машиной на территорию Чайна-тауна, Федор, как договаривался с соседом, помог ему перекидать трубы на объекте и далее, пообещав, что не подведет и самостоятельно выйдет из окружения, отправился изучать черный город.

В общей сложности Федор прожил в Чайна-тауне неделю, ночуя в его подвалах с разнообразным международным сбродом, у которого на ладонях были выколоты номера и вживлены магнитные чипы. За это время Федор подцепил какой-то лишай. Заразился простудой, которая не проходит. И кажется, судя по тому, что тело чешется, кто-то наградил его насекомыми.

От Федора отодвинулись все присутствующие на почтительное расстояние. Федор рассказывал в лицах и очень брызгал слюной.

Он неделю болтался по черному городу, всегда стараясь носить на плече обрезок трубы или трос, каким сантехники ликвидируют засоры. Но в светлый город, расположенный выше третьего этажа, Федор не поднимался. Не сумел. Никого из грязных людей туда не поднимают на лифтах. А чистой одежды у Федора с собой не было. То, что творилось внизу, полицию города почти не волновало. Вся международная сволочь, которая корячилась в черном городе, ходила с магнитными наколками, и если кто-то из них совершал преступление, это быстро становилось известно властям. Преступника вылавливали, и дальнейшая его судьба была никому не известна. Маленький индус, с которым Федору удалось задружиться, кое-как говорил по-английски, и он высказал Федору предположение, что преступников разбирают на органы и отправляют в специальные фирмы, которые снабжают органами зарубежные клиники.

Первый день Федор ночевал в подвале среди индийских рабочих. Они страшно воняли. Во сне они пердели. Кроме того, они употребляли в пищу такие приправы, которые делали пищу очень пахучей. Как удалось выяснить, индусов завезли теплоходами и наскоро обучили сборке дешевых компьютеров. Индусы